– Объясни, что это значит, а то мое воображение лучше твоих описаний, и мне что-то не смешно, – потребовала Гидеон.
– Пошли, посмотришь, – мрачно сказал рыцарь Восьмого дома.
Это не могла быть засада. Остался один Дом против двух. К тому же Сайлас Октакисерон впервые за все время по-настоящему нервничал. Гидеон держалась сзади, рядом с Харроу, пока угрюмая процессия шествовала по коридорам в атриум, в столовую и наконец в импровизированный морг рядом с кухней.
Харроу бурчала себе под нос, так что слышала только Гидеон:
– Вторые мертвы или умирают, Учитель мертв и призраки заодно…
– Учитель напал на Вторых. Почему ты считаешь, что он не убивал остальных?
– Потому что он сильнее всех боялся дома Ханаанского и лаборатории, – объяснила Харроу. – Надо бы вернуться и проверить, но я подозреваю, что он в принципе не способен спуститься по этой лестнице. Он сам – конструкт. Но для чего он служил моделью? Если появится какая-то хрень…
– Бежать как сумасшедшая, – сказала Гидеон.
– Я, вообще-то, хотела сказать: «Бей ее рапирой по башке».
Морг был прохладен, мрачен и тих. Суета, царившая в доме Ханаанском, его не коснулась. Народу тут было многовато: подростки так и лежали в холодных железных ящиках, Протесилай тоже был на месте, пусть и в виде головы без тела. Поскольку собрать его целиком было бы непросто, возможно, это было и к счастью. Магнус тоже лежал на полке, которая была ему немного коротковата и неудобна. Но вот его жена… тело Абигейл целиком выдвинули из ниши. Она лежала застывшая и бледная, рубашку ее задрали до талии. Живот справа вскрыли ножом без всякого изящества. Там зияла большая бескровная дыра, размером примерно с кулак.
Оба Шестых, чья неуместная любознательность никогда не угасала, немедленно уставились в рану. Камилла щелкнула карманным фонариком. Харроу присоединилась к ним, а Гидеон осталась присмотреть за Восьмыми. Сайлас, мертвенно-бледный и встревоженный, выглядел не лучше Абигейл. Его рыцарь был так же бесстрастен, как и всегда, и не смотрел Гидеон в глаза.
– Разрез сделан тройным ножом Терна, – сказал Паламед, положивший ладонь на рану. Потом он залез внутрь пальцами без всякой брезгливости и задержал руку на секунду.
– Извлекли… так, почки на месте. Кам, тут что-то было.
– Лупу?
– Не надо. Это был металл. Камилла… и довольно долго, плоть запеклась вокруг него. Это… черт!
Все резко дернулись. Но Паламеда ничто не укусило, разве что изнутри. Он в полном ужасе смотрел куда-то перед собой. Как будто ему дали кусок шоколадного торта, а через два укуса он обнаружил половину ядовитого паука.
– Неправильное время, – прошептал он сам себе, а потом сказал отчаянно: – Нонагесимус, время неправильное!
– Давай по-человечески, Секстус.
– Почему я раньше не изучил Абигейл… Пятые спустились в лабораторию… они должны были пройти испытание. Ночью после вечеринки. Пент была не дура. Их поймали на лестнице, когда они возвращались. В ней было что-то спрятано, чтобы не нашли… Бог знает, почему она это сделала… или кто это сделал. Три дюйма длиной, металлический длинный предмет, зубцы…
– Ключ, – сказал Сайлас.
– Но это безумие, – сказала Гидеон.
– Кто-то очень хотел спрятать ключ. Может быть, сама леди Пент, – сказал Паламед и наконец вынул руку и пошел мыть ее в раковине. Гидеон решила, что это вполне приличное поведение. – Или это сделал тот, кто ее убил. Существует помещение, куда нас изо всех сил старались не допустить. Октакисерон, это не осквернение как таковое, просто кто-то открыл сейф.
– И что, эти комнаты стоят такого греха? – спокойно спросил Сайлас.
Харроу уставилась на него.
– Ты отнял два ключа у Седьмого дома, – напомнила она, – выиграл один, пройдя испытание, и даже не потрудился открыть хоть одну дверь?
– Я выиграл один ключ, чтобы посмотреть, что мне противостоит, и забрал еще два, чтобы уберечь их от неверного использования. Я ненавижу этот Дом. Мне противно, когда святой храм сводят к головоломке. Я забрал ключи, чтобы они не достались тебе. Или Шестым, или Третьим.
Паламед вытер руки какой-то тряпкой и поправил очки, запотевшие от дыхания в холодной тихой комнате.
– Мастер Октакисерон, – сказал он, – ты полный кретин и ведешь себя, как собака на сене, но ты, по крайней мере, последователен. Я знаю, какую дверь открывает этот ключ, и Девятая знает. И мы вынуждены признать, что Третьи тоже это знают. Я знаю, где они будут, и хочу посмотреть, что они нашли.
– Пока не стало слишком поздно, – добавила Харроу.
Она подошла к стойкам и открыла последнюю полку, про которую Гидеон совсем забыла. Там лежала куча пепла и костей, которые они нашли в печи. Самый крупный кусочек был не больше ногтя. К удивлению Гидеон – в очередной раз – Колум подошел к Харроу и почти нетерпеливо указал на пепел.
– Примерно половина этого – рыцарь Седьмого дома, – сказал он.
– Я так и предполагала, – ответила Харроу, – черепа тут не было. А время смерти имеет смысл, только если предположить, что это Протесилай.
– А вот вторая половина – это кто-то другой, – сказал Сайлас.
– Для них мы пока ничего сделать не можем, – решил Паламед, – преимущество должно быть за живыми… если мы хотим таковыми остаться.
Время показало, что он был не прав.
34
Вшестером они шли по плохо освещенным коридорам дома Ханаанского: три некроманта и три рыцаря. По пути то и дело попадались лежащие скелеты слуг, неподвижные и слепо глядящие в потолок. Цепи, которые привязывали их к башне, наконец лопнули. Гидеон обнаружила, что эти небольшие кучки выбивают ее из равновесия. Скелеты бродили тут, наверное, десять тысяч лет, а потом мгновение паники и страха – и все кончилось. Жрецы Первого дома погибли. Успокоение это было или святотатство?
Интересно, как себя чувствуешь, прожив миллион лет? Скучно до смерти, наверное. Только и мечтаешь сделать что-нибудь новое или стать кем-то другим. Гидеон переделала бы все, что здесь можно сделать, а если бы даже чего-то не увидела, то прекрасно могла бы это представить.
По карте Харроу они дошли до коридора с заблокированной ликторской дверью. На замке до сих пор виднелся след регенерирующей кости, которую было так сложно снять. Мрачную картину с безводным ущельем сняли, и трое некромантов молча смотрели на черные колонны и затейливую резьбу между ними.
– Охранных заклинаний я не чувствую, – сказал Сайлас.
– Это западня, – ответила Харроу.
– Или беззаботность, – возразил Паламед.
– Или им просто плевать. Особенно если учесть, что ключ до сих пор торчит в замке, – заметила Гидеон.
