Все резко закончилось, когда белобрысый Советник громогласно заявил на всю площадь:
– Пожалуйте, в Дом!
Мы поплелись к ступеням, Ваня зло бормотал:
– Аська, ты дура! Нас теперь Совет на такие курорты сошлёт! Ну, наплевать на себя, обо мне бы подумала!
Я с тоской представила на запястьях железные браслеты, а в руках кирку, и сердце жалобно заныло. Помолчала, сошла бы за умную!
Нас провели в Дом, я запомнила только длинный полутёмный коридор с множеством дверей и огромную мраморную лестницу с красной дорожкой, здесь пахло жасмином, аромат был настолько сильный, что у меня заболела голова, а к горлу подступила тошнота; перед глазами все плыло, как после долгого мучительного сна. Очнулась я в огромном зале, высокие витражи и старинные фрески на белых стенах, снаружи дом не выглядел таким большим, каким оказался изнутри, непроизвольно отметила я. Голоса эхом разносились по пустому пространству, резкий стук каблуков по начищенному мраморному полу отдавался в голове тупой болью.
Мы встали посреди зала, в лучах заходящего солнца, падающих через разноцветные витражи, плавали крохотные серебристые точечки-пылинки. Фатиа расположился на высоком троне, рядом с ним стоял белобрысый. Он нагнулся к Властителю и с огромным вниманием вслушивался в его инструкции. Потом в его руках появился длинный свиток, как оказалось, некое письмо от Совета Магов Словении, которое пришло в тот день, когда нас ждали. Его содержание Советник читал с особым удовольствием:
«…За проявленную отвагу, самоотверженность и готовность к трудностям, мага пятой ступени Ивана Питримовича Петушкова наградить четвёртой ступенью и прибавкой к жалованью в размере 40 золотых…»
– Не густо, – усмехнулась я. Петушков, стоящий по стойке «смирно», наградил меня предупреждающим взглядом и с напряжением ждал продолжения манифеста, словно в нём уже написано: «А за встречу с дорогим нашему сердцу Властителем отправить на каторгу в Бурые рудники».
«…Гнома Пантейлемона Аушвидского, – продолжал белобрысый, – наградить к его жалованью эльфийским жеребцом и гражданством в государстве Московии….»
– Больно ему нужно ваше гражданство! – хмыкнула я. Советник откашлялся и замолчал, потом посмотрел на меня извиняющимся взглядом и прочитал:
«…Неопечатанной ведьме, Асии Прохоровне Вехровой, дождаться прибытия Совета до выяснения обстоятельств».
– Что? – изумилась я. – Они мне не заплатили причитающиеся 750 золотых, так ещё и ничем не наградили?
Ваня хмыкнул и заложил руки за спину.
– Где справедливость в этом мире? – обиделась я.
Теперь я упала в глазах Фатиа так низко, что ниже только плинтуса в этом очаровательном пустом склепе со старинными витражами. Глупая неудачница – это как раз про меня! Я крепко сжала зубы и едва не застонала от запоздавшего приступа раскаянья: «Я действительно вела себя, как последняя идиотка там, на площади!»
Нас определили в симпатичный постоялый дворик. Располагался он в живописном месте на краю города, недалеко от реки и очень далеко от Дома Властителя. Скорее всего, Властитель обезопасил себя от неожиданных встреч с долгожданными гостями. Одноэтажный домик утопал в зелени великолепного сада, ухоженный огород, на грядках стройные ряды подвязанных кустов помидоров, вьющиеся плети огурцов.
Само здание с большой открытой верандой, увитой плющом, ведущей на хозяйскую кухню казалось воздушным. Посреди двора глубокий колодец с добротной хромовиной. Конюшни, в самом дальнем углу свинарник, и большая будка, где на цепи мучился огромный лохматый пёс Тризорка – ужаснейшая зверюга, ненавидящая гостей всей своей собачьей душой. Он встретил нас с Ваней оглушительным лаем. Нам на встречу вышли улыбающиеся хозяева Гарий и Мария. Гарий высокий, седой, с шикарными густыми усами. Мария – маленькая быстрая с длинной косой до пояса, гораздо младше мужа. Они нам радостно улыбались, я же на себе почувствовала особо тёплые взгляды, так смотрят на милую, но слегка придурковатую девчушку. Мне стало не по себе, скоре всего, они были свидетелями моего триумфального выступления на площади. Нам выделили две небольшие чистые светлые комнатки, располагающиеся напротив друг друга.
Так мы зажили в ожидании приезда Совета на землю данийскую.
Прошло несколько дней, Фатиа нас не вызывал и сам торжественным визитом осчастливить не спешил, вероятно, решив, что долгожданные гости великолепно проведут время и без его присутствия. Он был прав.
Лично я чувствовала себя, как на изысканном курорте, ела фрукты, принимала солнечные ванны и читала пятую в своей жизни книгу «Приключения ведьмы», найденную на полке у себя в комнате. Свободный перевод на словенский язык данийского романа, оказался таким свободным, что я начала подозревать, будто автор специально измывался над несчастной девицей, нашедшей данийского ребёнка, по несчастью запутавшейся в ситуации и не разглядевшей в себе огромную колдовскую силу. Я хохотала до слез, и до смерти пугала своими всхлипами гостеприимных хозяев. Мне так и представлялось, как Мария и Гарий застывают на месте и многозначительно переглядываются, слыша гомерические раскаты смеха, оглашающие сад.
Пока я убивала время, Ваня сильно переживал. Он чувствовал себя партизаном, случайно забредшим на вражескую территорию, а потому, ходил все время оглядываясь, или же вдруг резко поворачивался, ожидая прямо за своей спиной заметить слежку.
Потом на постоялый двор началось целое паломничество: близкие друзья, приятели, соседи и откровенно посторонние люди, приходили сюда под всевозможными предлогами, с ярым желанием увидеть своими глазами «ту ведьму, спасшую Наследника и нашедшую Фурбулентус». Меня такие посещения коробили, я как можно дальше пряталась в саду и не вылезала, пока «дорогие гости» не убирались восвояси.
Через несколько дней поток поиссяк, и я облегчённо перевела дух.
Анука спешно увезли в Бертлау, решив, что новоприобретённая мамаша сможет повлиять на ребёнка не лучшим образом. Я очень сильно по нему скучала и мечтала себя чем-нибудь занять, чтобы отвлечься от горестных мыслей.
* * *
КАК ВАНЯ СЛОМАЛ НОГУ.
– Мария, может, мне чем-нибудь помочь тебе? – я стояла посреди светленькой чистой кухоньки, и отчаянно мешала хозяйке готовить обед. Женщина испуганно посмотрела в мою сторону:
– Ты лучше отдыхай, милая. После дороги, поди, устала.
Я уселась на табурет, обтянутый светло-голубой ситцевой сидушкой и начала рассматривать бьющуюся о стекло муху. Несчастная отчаянно жужжала, пыталась вылететь, но не могла.
– Я тебя очень прошу, – тихо сказала я, таким тоном, что от жалости к самой себе на глаза выступили слезы. – Я не испорчу ничего, честно!
Мария призадумалась:
– Ну, хорошо, – кивнула она, – возьми корзину на террасе, собери помидоры.
Получив это особо важное задание, я радостная выскочила из кухни, подхватила корзину и бросилась бегом в сад. Ваня лежал в гамаке, натянутом между двух старых яблонь, и с интересом разглядывал меня.
