Окрест Узла, средь стремнин и высот,
Искала дом, что построил Ждод,
Гонима ветрами, снегами, дождем,
Хранима надеждой и мыслью о нем.
«Бог мой, любимый, творец Земли,
Где бы ты ни был, зову внемли.
Вот горы и долы, дела твоих рук,
Здесь лес я взрастила, взлелеяла луг».
Со свитой из пчел и порхающих птиц
Бродила, не ведая стран и границ
Тысячелетьями; вдруг узнает,
Что милый, утерянный, снова живет!
«Тверди Небесной создатель, услышь!
Раны Паденья лишь ты исцелишь!
Мир, нами устроенный, нам охранять,
Дворец обновить, заблудших сыскать».
Вошла в Заплутанье, вышла южней,
Словно дорогу мостят перед ней.
Опасные звери сбегаются, чуть
Коснуться Весны, в щеку лизнуть.
Пусть буря свирепствует; что ей? Она
Как прежде тепла, как прежде нежна.
Есть тайный приют в середине Узла. —
Однажды была и забыть не могла,
Он близко, без всяких сомнений, и тут
И отдых, и ужин всегда ее ждут.
Пылает очаг, чтоб согреться помочь,
И в милых объятиях долгая ночь.
Мечты, увлекая, не дали Весне
Заметить, что кто-то вел по стране,
По этому краю могучую рать,
Чтоб Узел запутать, Твердыню сковать.
Тропа изменялась по краю Провала,
Весна беззаботно шаги ускоряла.
Вот цель ее странствий, корень Земли,
Откуда древнейшие горы взросли.
Невиданной молнии вспышка слепит,
Ужасный Весне открывается вид.
Надеждам конец. Перед ней тюрьма,
Где быть должна Твердыня сама.
Как воин, лишившись оружья и сил,
Пощады в бою у врага не просил,
И ныне не латы – оковы несет,
И доблестный облик его не спасет.
Так замысел Ждода, игрушка его,
Над буйством стихий красоты торжество, —
Загублен. Нет, не разбит на куски —
Окован, природе своей вопреки,
Металлом. Хрупких башенок ряд
Железом обит. Пленительный сад,
Тот, что Весна создавала в уме,
Погибнет, иссохнет без света, во тьме.
На входе в тюрьму торжествующий Эл
Знак собственной власти запечатлел,
Символ, насмешку – тяжкий замок,
Чтобы любой понял намек
Внятный: оставь здесь надежду, всяк.
Ее он прежде томил в плену
Беременную – и прогнал одну,
Без деток, Адама и Евы. Она
Власть его познала сполна.
Коварство и мудрость, и сколь он могуч.
Лишь Элом самим зачарованный ключ
Пленного Ждода освободит.
Ужас гонит Весну, ей противен вид
Прежде милого места. Она летит
В буре, одной лишь мысли внемля:
Убить светозарного Короля
Захватчика, чтобы из мертвых рук
Вырвать ключ, которым замкнут Друг.
В пути повстречалась певунья Весне.
Автохтоны их слали – в дальней стране,
Где в глуши, на краю земли, живут
Потомки Адама и Евы, где ждут,
Что Ждод вернется, верят, что он,
Восстав, сокрушит Узурпатора трон,
Паденье исправит, правду вернет,
Мир воцарит, от ига спасет. —
Долг менестрелей – бедных невежд
Избавить от бесполезных надежд:
Ждод, хоть и жив, тот же мертвец.
Худшее приберегла под конец:
Эл, чья свирепость не утолена,
Ключ зашвырнул в бездну без дна,
В пучину хаоса, в вечную ночь,
Невозвратно. Ей не помочь.
Слез не терпит такая беда.
Весна обезумела. Длятся года.
Рыщет в пределах Узла. Ей равны
Высоты скал, пещер глубины.
Собственный облик ей нестерпим.
Тело, когда-то любимое им,
Он не обнимет – зачем ей оно?
Множить страданья? Не все ли равно,
Сюда примчалась, как буря, как шторм,
Пусть гнев ее примет любую из форм,
Пусть хлещет неистово, ломит и гнет,
Ветвясь во все стороны, множась, растет.
Став воздухом, молнии мечет в ночи,
Во мрак непробудный вонзая мечи.
Водой низвергает в холмы водопад,
И реки бурлят, обращаясь назад.
Землею Весна была тверже кремня,
Стены сметая, врагов гоня.
Огнем – из камней выплавляла металл
Для оружий мятежникам. Час настал.
Мощь, талант, высший дар ее —
Жизнь создавать, творить зверье.
Не пчелок и птичек – чудовищный род,
Что сам себя после воспроизведет,
И так без конца; потому-то Эл
Адама и Еву сгубить хотел.
Их Порожденье внушало страх,
В песнях прославлено и в боях…
В безумье долг Весне не забыть:
Землю спасти, а Эла убить.
У Эла – воины. Значит, у ней
Должны быть смелее, быстрей и сильней.
В глуши Заплутанья она возрастит
Огромных, немыслимых тварей, чей вид
Чудовищен…
