Участники Подвига преодолели Область Бурь и вступили в недра Узла.
54
– Лом, – сказал Корвус, – нам надо запечатать вход.
– Ты вроде бы говорил, копалы сюда за нами не последуют, – заметил Лин.
– Они не последуют, – загадочно ответил Корвус. – Лом? Отзовись! Кто-нибудь может посветить?
Маб зажглась ярче. Они стояли в нескольких шагах от входа в пещеру: Бурр ближе всего к отверстию, Хвощ и Лин у него за спиной. Дальше застыла Эдда, недвижная, как гора, ее обледенелый плащ поблескивал в полутьме. Рядом рыдала Кверк. Мард, Прим и Корвус зашли в пещеру дальше всех, но Корвус теперь двигался обратно, а Маб порхала туда-сюда, словно что-то потеряла.
– Где Лом? – спросил Корвус. – Надо выслать поисковый отряд.
Он шагнул к устью с намерением выглянуть наружу.
Эдда остановила его, вытащив из-под плаща что-то маленькое и блестящее. Прим не видела, что это, пока Маб не подлетела поближе. В ее свете стало видно, что это рукоять Ломовой трости. Птичья голова сильно оплавилась и смотрела пустыми глазницами на месте выпавших линз. Оттуда, где крепилась деревянная часть, торчал обугленный обломок.
То был редчайший случай, когда Корвус узнал что-то позже других. А поскольку он был в человечьем обличье и ярко озарен Маб, Прим – знавшая Корвуса с тех пор, как тот новой душой появился на Земле, – увидела на его лице чувства, каких не видела прежде. Он был совершенно ошеломлен – до той степени, когда первый порыв – рассмеяться, пусть даже абсолютно некстати. И он действительно хохотнул срывающимся нервным смехом, потом стал серьезным и задумчивым.
Кверк была совершенно уничтожена горем и потрясена тем, что произошло у нее на глазах. Прим вспомнила, как Кверк закричала после удара молнии, и поняла – Лом погиб. Понял это и Корвус.
– Что ж! – сказал он. – Это, безусловно, кое-что меняет. Мы не сможем завершить Подвиг без литопласта.
Несколько мгновений все молча переваривали его слова, потом разом поглядели на Кверк.
Они отошли подальше в глубь пещеры на случай, если копалы все же отважатся их преследовать. Запечатать вход литопластикой, как рассчитывал Корвус, они не могли. Однако это была естественная пещера, с поворотами и сужениями, которые удалось завалить. Ангельский меч Бурра резал камень, а Эдде хватало сил двигать большие глыбы. Так что они основательно затруднили задачу тому, кто захочет преследовать их в недрах Узла.
И себе, если захотят вернуться. Впрочем, было очевидно, что пещера – из тех, что Плутон создал для удобства перемещений, а значит, они выйдут где-то в другом месте.
Сама необходимость действовать – уходить вглубь, преодолевать подъемы и спуски, помогать друг другу протискиваться в сужения – успокаивала Кверк по мере того, как ужас, которому она стала свидетельницей, оставался позади.
Добрались до места, где спускаться было опасно. Корвус сделался осторожным, затем раздражительным и, наконец, совершенно несносным, на каждом шагу донимая их требованием смотреть, куда ставят ногу. Судя по эху впереди – то есть внизу – лаз дальше значительно расширялся. На влажных стенах появились отблески света – не от Маб. Прим знала, чего ждать, и вскоре это увидела.
Крутой лаз вывел их к огромному залу, весь пол которого занимал хаос. Пещера здесь имела форму дыни, поставленной вертикально. Устье лаза располагалось примерно посередине между сводом и хаосом. Теперь стало ясно, почему Корвус так их донимал: всякий, кто сорвался бы в узком лазе, кубарем покатился бы вниз и вылетел прямо в озеро хаоса. Однако они спустились осторожно и смогли немного отдохнуть на карнизе, который устроил в конце лаза какой-то древний литопласт – возможно, сам Плутон. Все туда не поместились. Корвус, Прим, Кверк и Мард стояли на карнизе, а Эдда, Лин, Хвощ и Бурр тянули шею, заглядывая друг другу через плечо. Маб упоенно летала в пустом пространстве над хаосом, озаряя слои и прожилки каменных стен. Зрелище это пьянило, однако было опасно – Прим почувствовала, что теряет равновесие, и торопливо отвела взгляд.
Маб начала летать петлями примерно на середине высоты между ними и хаосом. Поверхность эта была не равномерная, а в пятнах, которые то возникали, то пропадали. Иногда они были большие и медленные, как будто что-то протискивается с глубины, иногда мелькали так быстро, что глаз не успевал за ними уследить. Иногда Прим казалось, будто она вот-вот различит, что там такое, – ощущение, как если чешется в носу, а чихнуть не получается или мучительно вспоминаешь слово, которое вертится на языке. Маб, по-видимому, тоже высматривала в пятнах что-то осмысленное. Возможно, она, в отличие от Прим, умела собирать разбросанные клочки видений в единый образ.
Что-то ворочалось в хаосе. Маб пролетела по кругу, затем взмыла вертикально до уровня карниза и вспыхнула так ярко, что озарила всю пещеру.
– За мной! – крикнула она, перевернулась вниз головой и нырнула в хаос.
Корвус толкнул Прим, она упала на Кверк, а та – на Марда. Мард, у которого работала только одна рука, не удержался, и они рухнули в хаос.
Где-то в хаосе низ стал верхом, и падали они не быстрее и быстрее, а медленнее и медленнее. Под ними мелькал заснеженный склон с торчащими из него камнями. Прим выставила руки. Склон летел на нее. Она заскользила, ушла в снег и остановилась, ничего себе не сломав, а когда попробовала встать, то ухнула по пояс.
В небе ярко светила луна. Еще более яркий свет пронесся мимо Прим туда, откуда они упали. Маб подлетела к реке хаоса в ущелье чуть ниже их. С минуту она носилась туда-сюда над самой поверхностью, затем нырнула.
Неподалеку раздавались звуки, будто кто-то давится и рыгает. Прим уже знала – так бывает, когда Корвус вновь принимает воронье обличье. Здесь для птицы было приволье – горный склон, половина неба чистая, другая половина – каменная. Под ними, на дне глубокого ущелья, – хаос. Противоположный берег ущелья являл собой увенчанный ледником отвесный обрыв. Дальше и ниже начинался хвойный лес.
Прим сопоставила увиденное с картой, как ее помнила. Обрыв на дальней, северной стороне ущелья – Пропасть. За Пропастью – местность, по которой Изменчивая тропа вьется меж скал и трещин, охраняемых молниевыми медведями.
Они проскочили значительный отрезок пути. Им не придется пересекать Бездну – они только что оставили ее позади и достигли Узла. Стояли на нем. До Твердыни отсюда рукой подать.
Из Бездны вылетели четыре темные фигуры и покатились по склону к ней. Эдду выбросило дальше всех, и она пропахала в снегу глубокую колею, прежде чем все-таки остановилась на расстоянии полета стрелы выше по склону. Великанша смеялась. Смех ее был музыкой, колокольчиками, птичьими трелями. Она уже вскочила на ноги. Еще выше по склону снег лежал реже, а вскоре и вовсе заканчивался, уступая место голым камням, и немудрено – над ним нависала, закрывая полнеба, исполинская скала. Прим читала про это место, однако на картах его не видела, поскольку оно не поддавалось изображению. Барды сравнивали его с узлом из толстых веревок или со складками на одеяле, но размером с целые горные хребты.
