Ответ прост: требовалась легитимизация Карла де Валуа как законного и миропомазанного короля Франции — мы помним, что с английской точки зрения королем Англии и Франции являлся младенец Генрих VI при регентстве Бедфорда. Лишенный наследства по договору в Труа, дофин нуждался в признании со стороны французов, и миропомазание в Реймсе становилось важнейшим политическим актом и очередным символом: очень скоро в Лондоне начали недоумевать — как это Господь Бог допустил помазание «незаконного» короля?
В Реймсе Жанна встретилась с отцом и матерью — Жан д’Арк очень вовремя позабыл о прежнем обещании «своими руками утопить эту девицу, если она уйдет с солдатами». Знал бы старик, с какими персонажами дочери пришлось вместе сражаться, с учетом текущей репутации необузданного Ла Гира и будущих разговоров о Жиле де Ре…
На коронации Жанна стояла рядом с Карлом де Валуа, развернув свое белое знамя. После церемонии Дева расплакалась, пала на колени, обняла ноги короля и произнесла:
«Милый Король, отныне исполнено желание Бога, который хотел, чтобы я сняла осаду с Орлеана и привела вас в этот город Реймс принять ваше святое миропомазание, показав тем самым, что вы истинный король и тот, кому должно принадлежать королевство».
Историческое предназначение Жанны было исполнено — она стала крестной матерью новорожденной французской нации, 17 июля 1429 года государственность Франции была окончательно восстановлена, отчаявшийся и еще три месяца назад готовый к бегству в Кастилию или Шотландию «буржский королек» становится коронованным монархом.
С момента первого робкого визита Девы к капитану Бодрикуру в Вокулере едва прошло полгода.
* * *
Дальнейший ход событий в целом общеизвестен, хотя и вызывает немало вопросов. Алансон и Дева пытаются взять Париж, но повторения Орлеанского миракля не случилось — Жанну ранили стрелой в бедро, штурм захлебнулся, армии пришлось отступить. Популярность Госпожи Надежды, в том числе и стараниями придворных интриганов наподобие Жоржа де Ла Тремуйля, начала падать.
Лишь бы избавиться от Жанны, ее отправляют в долину Луары, где королевская армия должны была взять три крепости — Кон, Ла-Шарите и Сен-Пьер-ле-Мутье. Если последнюю удалось захватить, то уже под Ла-Шарите возникли проблемы — англичане контратаковали, французам пришлось бежать, бросив артиллерию.
Вину за неудачу возложили на Жанну.
На пути к костру
Ближе к вечеру 26 мая 1430 года близ города Компьень, осажденного бургундцами, произошло событие, в масштабах Столетней войны совершенно вроде бы незаметное. В плен к неприятелю попали трое французов, все дворяне — по большому счету, дело совершенно житейское, сиди себе в плену, дожидайся выкупа; пленниками бывали и принцы крови наподобие герцога Алансонского, и простые вояки вроде отчаянного и дурно воспитанного капитана Этьена Виньоля по прозвищу Ла Гир.
Но в данном конкретном случае имелись весьма существенные нюансы: в руках бургундцев оказались некие Пьер д’Арк, Жан д’Олон, а главное — Жанна, которую обычно называли Девой. Относительно благородного статуса пленников — нет никакой ошибки, Жанне и ее родственникам потомственное дворянство было даровано еще в прошлом году, после коронации дофина Карла де Валуа, коего вслед за триумфальной победой под Орлеаном и победоносной Луарской кампанией Жанна д’Арк привела в Реймс для миропомазания…
Что именно произошло под стенами Компьени тем майским вечером, нам известно лишь в общих чертах. Жанна прибыла в город всего три дня назад; обороной и гарнизоном командовал капитан Гийом де Флави, имевший репутацию хорошего солдата, преданного королю Франции.
О взаимоотношениях Жанны и де Флави ничего не ведомо, но вряд ли Жанна изменилась со времен Орлеана, когда она действовала вопреки мнению более осторожных и опытных военачальников, — судя по всему, Дева продолжала придерживаться своей обычной концепции «атаковать не рассуждая»; в свою очередь, капитан де Флави этому сопротивлялся. Гарнизон под командованием Девы совершает вылазку за стены, бургундцы были оттеснены, однако произошло непредвиденное — к неприятелю подошло подкрепление, путь к городским воротам оказался перерезан, де Флави предсказуемо распорядился поднять мост, Жанну сдернули с седла и схватили вместе с братом и оруженосцем…
Пленение Жанны при осаде Компьени. Миниатюра XV века.
Доселе продолжаются бурные споры, являлись ли действия Гийома де Флави спланированным предательством или они были оправданы обстановкой — в конце концов, капитан отвечал за оборону Компьени и нес за город ответственность перед Францией и королем: бургундцы вполне могли ворваться на мост, смести охрану и захватить важный пункт на дороге к Парижу.
Советский исследователь В. Райцес склоняется к первой версии, основываясь на многочисленных слухах о связях де Флави с недоброжелателем Жанны при королевском дворе — великим камергером Жоржем де Ла Тремуйлем. Француз Ж. Фавье более осторожен, упоминая, что Жанна сковывала действия капитана и ставила под удар его репутацию как командира. Оба автора сходятся в одном — де Флави после пленения Девы бездействовал, а намеренно или под гнетом обстоятельств — неизвестно.
Жанна как пленница была переуступлена Жану Люксембургскому, графу де Линьи и де Гиз — при всех громких титулах и знатном происхождении человеку не слишком богатому. Чисто теоретически он мог получить выкуп за Жанну с кого угодно, хоть с короля Карла, хоть с Филиппа Бургундского или регента Бедфорда.
Однако в игру вступила третья сила — Церковь и Парижский университет в лице епископа Бовезского Пьера Кошона: уже через три дня после известий о пленении Девы герцог Бургундский получает из Парижа письмо, в котором было ясно отмечено, что Жанна должна предстать перед церковным судом как «сильно подозреваемая во многих отдающих ересью преступлениях».
Как ни странно это прозвучит, но пленение Жанны для всех сторон, участвующих в Столетней войне — англичан, бургундцев и французов, — давало существенные плюсы.
• Англо-бургундцы через запланированный судебный процесс могли убедить общественное мнение, что миссия Жанны Девы не является «божественной». Если Бог не на стороне Жанны (что уже автоматически доказано взятием в плен), то и дело Бедфорда и герцога Филиппа не является противодействием Богу. Для религиозно-мистического менталитета людей того времени это оказалось бы сильнейшим пропагандистским ходом, способным перетянуть мнение прихожан на сторону альянса англичан и бургундцев.
• Парижский университет и церковники-коллаборационисты могли оправдать подрыв своего авторитета, изрядно пошатнувшегося после массовых слухов о том, что простая крестьянка якобы «послана Господом».
• Король Карл де Валуа и его склонное к соглашательству и компромиссам окружение окончательно избавлялись от радикальной партии, стоявшей за «тотальную войну», — то есть от ярых приверженцев Жанны наподобие Жиля де Ре, ла Гира, Дюнуа и еще нескольких влиятельных капитанов, для которых Дева являлась символом и знаменем. Теперь появилась возможность для переговоров с противником, а с ними и необходимая королевству передышка в виде перемирия, а то и долгосрочного мира, достигнутого путем взаимных уступок. Жанна, с ее нежеланием идти на любые соглашения, лишь мешала политикам.
