Сборник обычаев аббатства Бек упоминает слово „умывание“ („ablotorium“) более пятнадцати раз. Существовал специальный удар в колокол, возвещавший о том, что готова вода для умывания (об этом говорится в сборниках Бек и Эйнсхема). У мирян „звонить к воде“ означало время обеда».
Вернемся, однако, во Францию, где банный бум достиг наивысшего расцвета в XIII веке — ничего подобного в бывшей провинции Галлия не видели со времен Древнего Рима с его бесчисленными термами.
Этюв. От пика к упадку
Как мы недавно выяснили, в течение аграрной революции Средневековья высвободились колоссальные ресурсы — дров было не просто много, а очень много. По сохранившимся сведениям, в XII–XIII веках цена за тонну дров в среднем составляла около 40 денье — серебряной монеты весом 1,2 грамма, сиречь около 50 граммов серебра. Заглядывая в будущее, скажем, что в период между 1600 и 1800 годом цена за тонну взлетела примерно в 2,5–3 раза, а к середине XIX века и вовсе вчетверо относительно стоимости серебра — последствия Малого ледникового периода и дефицита леса. А уж если учитывать резкое падение доходов населения с наступлением Нового времени, то доступность дров в более поздние эпохи не вызывает ничего, кроме уныния…
Итак, общественная баня во Франции времен Высокого Средневековья называлась «этюв», etuve, что переводится как «водяная парилка», la vapeur d’eau. Абсолютное большинство этювов строились если не по единому образцу, то были весьма друг на друга похожи: в цокольном этаже, подвале или полуподвале устанавливали один или несколько котлов, пар по системе керамических (металл был дорог и быстро ржавел) труб поднимался наверх, в бельэтаж, где располагался непосредственно этюв — прекрасно обогреваемая парная. Кадки с водой для посетителей практически ничем не отличались от тех, что мы видели на гербе города Баден под Веной, в каждой могло разместиться 3–6 человек. Приличия вполне соблюдались — кадку огораживали ширмами или балдахином, что мы можем наблюдать на множестве сохранившихся рисунков из средневековых хроник, где этювы были старательно запечатлены.
Еще у Поджо Браччолини мы видели упоминание о том, что такого рода бани использовались не только для мытья или релаксации, но и как место для общения за стаканчиком вина и легкой закуской. Французские этювы пошли в этом вопросе дальше — если клиенту стало слишком жарко, он мог выбраться из кадки и подняться еще на этаж выше, где были расположены комнаты для отдыха. Там можно было воспользоваться услугами брадобрея, цирюльник мог пустить нуждающимся кровь, существовали и массажисты. Да что массажисты — с помощью восковой маски можно было даже сделать эпиляцию, процедура болезненная, но чего не сделаешь ради триумфа красоты!
Этювы, как общественная парная и своего рода клуб для делового, а то и романтического общения, появляются в XI веке, спустя столетие они становятся обыденностью. Французский врач Нового времени Жан Риолан в книге «Curieuses recherches sur les escholes en medecine de Paris et de Montpellier», опубликованной в 1651 году, приводит сведения, явно вычитанные им в средневековых хрониках:
«…Глашатаи, проходившие по улицам Парижа тринадцатого века, зазывали людей в нагретые паром ванны и бани. Таковых бань было уже двадцать шесть в 1292 году, и с гильдией банщиков были знакомы все горожане. Они были обычным явлением, причем в банях могли отдыхать ремесленники, домашняя прислуга или поденщики, что никого не удивляло и не шокировало».
Jean Riolan, Curieuses Recherches, стр. 219.
Мы видим, что этювы являлись предприятиями частными, то есть любой, у кого было достаточно средств для обустройства бани, мог уплатить налог и вступить в гильдию. Разумеется, деятельность регламентировалась государством. Давайте заглянем в Статут LXXIII Парижского регистра ремесел XIII века, составленного прево Парижа Этьеном Буало:
«…Каждый, кто хочет быть банщиком в городе Париже, может им быть свободно, лишь бы работал по обычаям и кутюмам цеха, установленным всем цехом, которые таковы: никто, мужчина или женщина, не выкрикивает и не заставляет выкрикивать свои бани до того, как наступит день, из-за бедствий, которые могут случиться с теми, кто поднимается при этом крике, чтобы идти в бани;…не должен устраивать из своих домов днем и ночью публичных домов и держать там ночью прокаженных мужчин или женщин, бродяг и других опасных людей;…не должны затапливать баню в воскресенье или в праздничные дни, когда весь город празднует.
Любой человек своему банщику платит за мытье 2 денье, а если он еще купается, он платит 4 денье; и поскольку иногда дрова и уголь бывают дороже, чем в другое время, и кто-нибудь пожалуется, парижский прево устанавливает подходящую умеренную цену соответственно времени по донесению и клятве добрых людей этого цеха, каковые условия банщики и банщицы обещались и поклялись выполнять твердо и постоянно, без нарушений. Каждый, кто нарушит в этом цехе что-нибудь из установленного, платит штраф 10 парижских су, из которых королю — 6 су, а остальные 4 — старшинам, охраняющим цех, за их труды».
Мы опять видим скучный должностной регламент, инструкцию, свод правил, совершенно аналогичный правилам других гильдий — от булавочников и скульпторов до торговцев птицей или поваров. В общем, ничего необычного или экстраординарного, ремесло как ремесло. А уж если учитывать, какой доход этювы давали в казну…
Попробуем посчитать. От Жана Риолана нам известно, что в 1292 году в Париже имелось 26 бань — кстати, их число с годами менялось в большую или меньшую сторону, любое частное предприятие может прогореть или, наоборот, открыть новые филиалы. Крупнейший парижский этюв вмещал одновременно несколько тысяч человек — масштабы римских терм! — при населении города ориентировочно в 70–90 тысяч жителей (по современным французским демографическим данным). Предположим, что за день обычный этюв посетили 200 горожан, в среднем уплатив пять денье — кушанья, вино и дополнительные услуги оплачивались отдельно. 1000 денье — это 4,16 турских золотых ливра, весьма немалые деньги, при стоимости боевого рыцарского коня 30 ливров плюс-минус 5 ливров!
Выходит, что за вычетом воскресений и двух-трех праздников в месяц за двадцать один день такая вот баня могла заработать практически 90 ливров, а скорее всего, и больше. Разумеется, надо учитывать жалование прислуге, цену дров, текущие расходы и налоги, пусть на это уйдет половина дохода — в любом случае остается 45–50 ливров! Неплохой бизнес.
А вот цитата из Гийома де Лорриса, французского трувера XIII века и автора первой половины «Романа о Розе», в то время необычайно популярного стихотворного романа о куртуазной любви — настоящего бестселлера своей эпохи. Де Лоррис, вторя Овидию, дает прямые указания молодому дворянину, желающему понравиться благородной девице:
Не потерпи нечистоты,
И будь всегда опрятен ты:
Красивой будет пусть прическа,
И обувь доведи до лоска.
Всегда ты руки умывай
И сам одежду подшивай.
Не забывай ты чистить зубы,
Не вздумай вдруг накрасить губы:
Лишь дамам краситься под стать,
И не румянься, чтоб не стать
Как те бесполые уроды,
Кто позабыл закон природы…
Лоррис писал эти строки в 1225–1230 годах и наверняка точно знал, какие рекомендации дать своему современнику. Данный пассаж мало напоминает о мифе про рыцаря, мывшегося всего раз в жизни при случайном падении в речку…
