Сеньоры предпочитали проводить в домашних банях даже полуофициальные приемы, с обязательным вином и закусками. Бельгийский архивист и палеограф XIX века Луи Проспер Гашар отыскал документы, относящиеся к событиям при дворе герцога Бургундского Филиппа III Доброго, откуда мы узнаем о следующем:
«…30 декабря 1462 г. герцог трапезничал в бане своей резиденции, в компании с монсеньором де Ровестанжем, монсеньором Жаком де Бурбоном, сыном графа де Рюсси и многими другими великими сеньорами, рыцарями и оруженосцами…
…Герцог пригласил отобедать с ним послов славного герцога Баварского и графа Вюртембергского; подано было пять мясных блюд, приготовленных для трапезы в бане…
…10 сентября 1476 королеву Шарлотту Савойскую и ее придворных дам угощали весьма благородно и щедро, подготовив для них четыре красивые и богато украшенные ванны…»
L. Р. Gachard. «Collection des voyages des souverains des Pays-Bas», 1882.
Заметки относятся ко второй половине XV века, когда культура общественных этювов во Франции начала угасать. Подошли времена Ренессанса, а с ним и возвращение царства грязищи. Эпоха Возрождения оказалась куда более неумытой, чем Высокое Средневековье. Из летописей и дневниковых записей постепенно исчезают упоминания об этювах, а в 1526 году Эразм Роттердамский с явным сожалением замечает: «Двадцать пять лет тому назад ничто не было так популярно в Брабанте, как общественные бани: сегодня их уже нет — чума научила нас обходиться без них». Так в чем же дело?
Выделим ключевое слово — чума. О катастрофической эпидемии 1348–1352 годов в Западной Европе мы еще подробно поговорим ниже, но именно чума поселила в душах европейцев панический ужас, вполне сопоставимый с апокалиптической истерией перед наступлением Тысячелетия. Любые скопления людей после нескольких волн Черной смерти воспринимались как потенциальная угроза, бани к этой категории тоже относятся. Впрочем, имелись и другие факторы.
• Очередное изменение климата и наступление Малого ледникового периода. Значительная часть лесов к XV веку оказалась вырублена, а тут еще грянуло похолодание, резко взвинтившее цены на топливо. Щедро расходовать дрова, как в прежние богатые времена, уже не получалось, каменный уголь пока не добывали, а следовательно, начала снижаться рентабельность этювов. Кстати, к этому же времени появляется вошедший во множество сказок архетип «старушки, собирающей хворост» — доходит до того, что сеньоры, владеющие лесными угодьями, вводят лицензии для сбора палых ветвей в своих владениях, тогда как ранее лицензирование и налоги относились исключительно к вырубке. За незаконный сбор хвороста вводят наказания, вплоть до повешения. Очень яркое свидетельство небывалого удорожания и дефицита топлива, притом что каменный уголь начнут массово использовать лишь три сотни лет спустя.
• Реформация и «протестантская этика». После 1517 года и «95 тезисов» Лютера, а особенно с появлением радикальных протестантских течений наподобие кальвинизма или пуритан, наступила очередная эпоха аскезы, только с реформистскими особенностями. Если католическое духовенство и монашество в принципе не возражало против бань и мылось само, то протестанты попросту запретили общественные бани как источник соблазна и гнездилище разврата. А уж раздеться при посторонних для пуританина было страшнее, чем четвертование.
• Изменение культуры частного быта после эпидемии чумы и с началом похолодания. Потребление сокращается, доходы падают, экономика Франции в результате Столетней войны и эпидемий находится в перманентном кризисе. До нас дошел прелюбопытнейший частный трактат «Le Menagier de Paris» («Парижское домоводство»), написанный в промежутке между 1392 и 1394 годом. Автор, пожилой, образованный и обеспеченный буржуа, создал на досуге руководство по домашнему хозяйству для своей весьма молодой супруги, сироты из провинции, выданной родственниками за «старика». Помимо крайне подробных рекомендаций по содержанию дома, обращению со слугами или кулинарных рецептов, в книге есть и советы по гигиене: «Она снимет у огня его сапоги, вымоет ему ноги и даст чистые носки. <…> А на следующий день даст ему свежую рубашку и чистые одежды». При всей тщательности автора «Le Menagier de Paris», скрупулезно описавшего свой богатый дом, мы не видим ни единого упоминания ни о домашней ванне, столь распространенной в Париже еще сто лет назад, ни о возможном походе в этюв, хотя в тексте присутствуют советы о том, как «благопристойно» ходить в церковь, в гости или на рынок. И разумеется, прежде всего — экономия: свечи и дрова. При этом нет никаких упоминаний об экономии на питании, одежде или лошадях, даже престижная соколиная охота для молодой жены считается допустимой. Вывод: изменилась структура быта, отдельные сферы потребления даже для очень небедного парижского обывателя становятся или неподъемными, или ненужными.
Можно назвать еще множество причин исчезновения столь развитой в Высоком Средневековье банной культуры: появление венерического сифилиса, повальная мода на итальянское новшество — духи, пудры и частую перемену белья (до трех-пяти раз в день!), резкое снижение качества жизни, связанное с климатическими аномалиями, непрекращающаяся инфляция и так далее. С огромной долей вероятности мы наблюдаем совпадение множества факторов.
Как и после падения Рима, Европа после четырех столетий сравнительной телесной чистоплотности вновь скатывается в вопиюще антисанитарное состояние. И мы запомним, что отсутствие гигиены, в противовес устойчивым стереотипам, присуще не «мрачному» Средневековью, а столь прогрессивному и возвышенному Ренессансу с последовавшим за ним Галантным веком…
Альбрехт Дюрер, «Мужчины в бане», 1496-97 гг. Изображенный слева кран убедит любого последователя академика Фоменко, что действие происходит в XIX веке.
Глава IV. От купели до гроба
Вспомним еще один общераспространенный миф, гласящий, что в эпоху Средневековья человек доживал в лучшем случае до тридцати лет, быстро превращался в дряхлую развалину и в итоге, пораженный самыми неимоверными инфекциями и сломленный килограммами наросшей грязищи, умирал в страшных судорогах. С грязью мы более или менее разобрались, выяснив, что хотя обстановка с гигиеной была далека от современного идеала, но совершенно неприемлемой вовсе не являлась. Давайте теперь обратимся к тематике продолжительности жизни.
Возраст Мафусаила
Опять же, подходить к данному вопросу с современными стандартами будет некорректно — надо учитывать, что уровень развития науки и медицины, стандарты общественной и личной безопасности, а равно и отношение человека к жизни и смерти были принципиально иными. Страшно было не умереть — ужас вселяла перспектива отойти в мир иной без покаяния и отпущения грехов, а значит, попасть в ад…
Взрослая жизнь средневекового человека в какой-то мере была «длиннее» и насыщеннее, в чем играло немалую роль занижение планки «детства» — работать (то есть вкалывать, а не просто помогать по хозяйству) крестьянский ребенок начинал с 12–13 лет. Дворянин в 14 лет уже вполне мог участвовать в войнах — это вам не современное «поколение пепси», боящееся в 18 лет идти в армию. Дворянские девицы выходили замуж в 12–14 лет, и никто не считал это педофилией; у крестьянок брачный возраст был чуть выше, но ненамного.
