Чума чумой, но жизнь продолжалась — требовались продовольствие, оружие и вещи повседневного обихода. Приостановившаяся на время эпидемии Столетняя война подразумевала, что кто-то должен восстанавливать крепости и строить новые, а сильно поредевшая армия нуждается в солдатах-новобранцах. Вакантные должности умерших клириков надо замещать новыми священниками. Где взять специалистов в самых разных областях?
Руководство Французского королевства быстро сообразило, что принудительный труд может принести государству пользу, а поскольку после эпидемии расплодилось неимоверное количество бродяг, покинувших опустевшие деревни и хутора, король Филипп VI издает строжайший указ: прево и коннетабли городов, куда стекались такого рода беженцы, обязаны привлекать бездельников к работе. И государству польза, и число опасных люмпенов снижается — праздность, как известно, ведет и к другим, более тяжким грехам.
Куда интереснее сложилась ситуация с неквалифицированной рабочей силой, которая, впрочем, при необходимости весьма быстро училась ремеслу. Отсутствие рабочих рук вызвало лавинообразный рост заработной платы — впервые за всю историю Средневековья наемный рабочий мог требовать повышения жалования и улучшений условий труда.
Альтернатива — уход к другому хозяину, а это означало снижение или полное прекращение производства, разорение и смерть — на этот раз не от чумы, а от голода. Рост выплат работникам в городах лишь подтолкнул сельскую миграцию — какой смысл горбатиться в поле от ранней весны до поздней осени с сомнительными видами на урожай, если в Париже или Реймсе неквалифицированный каменщик получает за месяц больше, чем вся крестьянская семья способна заработать за год?
Почти сразу же грянула инфляция. Рост жалований поднимал цены на товары, потребление увеличивалось, но одновременно повышение цен съедало заработанные деньги. Королевские власти тщетно пытались бороться с этим явлением, распространившимся повсеместно, ограничивали уровень жалования и пытались регламентировать тенденцию к урбанизации и оттока сельского населения в город путем установки квот на прием на работу, но ничего не помогало.
Дисбаланс между спросом и предложением загнал экономику Франции, да и соседних стран в окончательный тупик. Существует мнение, что в будущем политика огораживания в Англии, когда пахотные земли отторгались в пользу увеличения площади овечьих пастбищ, основным своим истоком имела эпидемию чумы и неслыханное сокращение числа работающих на земле.
Во французской деревне Черная смерть привела к почти мгновенному разрушению традиционного и патриархального уклада. В старые добрые времена крестьянин твердо знал, что пашет он землю, принадлежащую благородному сеньору, отдавал ему часть урожая или ходил на барщину; в свою очередь, сеньор обязывался всемерно защищать своих подданных — нападение разбойников на деревеньку где-нибудь в Пикардии, Артуа или Лимузене означало одно: его баронская милость тотчас соберет вооруженных людей и как следует отметелит зловредных татей. Будут знать, как покушаться на земли и вилланов господина барона!
А что же теперь, когда село понесло столь немыслимые потери? Когда в крестьянской семье умер каждый третий, а местами и каждый второй? Что делать сеньору, не желающему терять доход от продажи урожая? Верно, искать наемную рабочую силу, поденщиков, батраков. Тех, кто готов обрабатывать землю за деньги, а не на основе старинных феодальных повинностей.
Это означает как повышение цен на сельскохозяйственную продукцию, так и очередной рост зарплат, только на этот раз не в городе, а на селе. И хотя Черная смерть вымела огромное количество едоков, повсеместно наблюдался застой цен на зерно вместо их снижения — свою роль играло крайне серьезное падение производства и невозможность его стабилизации в краткосрочной перспективе.
Наконец, чума вызвала к жизни невиданное ранее явление: сеньоры, чей доход серьезно сократился, начали требовать со своих крестьян денежный оброк вместо обычной части урожая — разумеется, это вызвало рост недовольства, который однажды выльется в Жакерию 1358 года, одно из крупнейших крестьянских восстаний своего времени.
Феодализм в его классическом виде начал умирать. От чумы.
* * *
Мы должны рассматривать XIV век как сплошную череду самых тяжелейших кризисов, в итоге не оставивших от уклада эпохи Высокого Средневековья камня на камне.
Начиная с 1315 года и голодного «потопа» тех лет Европа более не знала покоя. Визит всех четырех всадников Апокалипсиса поставил на Средневековье крест, и переломным моментом была именно Великая эпидемия. Начинается переходный период от Средневековья к Новому времени.
Войско апокалипсиса. Англия, 1310 г.
Великий голод, начавшаяся вскоре после него Столетняя война, последовавшая затем чудовищная эпидемия, разрушившая старые экономические схемы и ставшая причиной «революции городов» и резкого толчка к капиталистическому типу производства, крестьянские бунты и прочие глобальные катаклизмы этого столетия оказались, вне всяких сомнений, наиболее мрачным временем в европейской истории, а численность жертв чумы в процентном соотношении оставила далеко позади обе мировые войны, вместе взятые.
Следует упомянуть, что «чумной век» не закончился, собственно, с великим мором 1348–1350 годов. Чума возвращалась и шла несколькими последовательными волнами:
— 1361 год: заболевших до половины, есть выздоравливающие;
— 1371 год: заболевших около одной десятой; многие выздоравливают;
— 1382 год: заболевших около одной двадцатой, выздоравливает большинство.
Отдельные вспышки отмечались и в XV веке, пускай они и не носили настолько разрушительного характера. Чума становится столь же привычным спутником человека, как ранее корь или дизентерия. Другое дело, что восприимчивость к болезни со временем стала в разы меньше, и впредь не наблюдалось настолько вопиющих потерь.
И что, вы думаете, получилось в итоге? В конце XIV и начале XV века происходит невероятный демографический взрыв, фактически восстанавливающий численность населения — да так, что можно было вести Столетнюю войну еще семьдесят лет. Немецкий историк медицины Генрих Гезер указывает: «Множество вновь создаваемых семей оказались необычайно плодовиты — в таких браках очень часто рождались двойни». Природа компенсировала потери.
В целом вся эта история попахивает мистикой — столько несчастий одновременно, за несколько десятилетий, обычно не происходит. Заметим, что в будущем эпидемий масштаба Черной смерти никогда не случалось — в Лондон 1665 года завезли бубонную чуму, и это была последняя вспышка, не распространившаяся дальше и со сравнительно небольшой смертностью.
Случись нечто подобное Черной смерти в Европе сейчас, из неполных семисот миллионов умерло бы миллионов триста — триста пятьдесят.
Чума, проказа и сифилис
Интересно влияние Черной смерти на другую эпидемию — проказу, которая достигла пика примерно через 200 лет после начала крестовых походов — в XIII веке. Эпидемическая ситуация с вроде бы малозаразной болезнью стала столь катастрофична, что в целях профилактики и изоляции больных Церковь создавала убежища для прокаженных — lazaretti (от Ордена лазаритов, устраивавших лепрозории в Палестине).
