Очень хорошо — в таких случаях обвиняемые относительно легко отделывались, вспомним недавний пример с Галилеем. Максимум, что грозило Джордано Бруно после признания вины, — ссылка в отдаленный монастырь, покаяние на хлебе и воде, а в самом неприятном случае — длительное заключение в тюрьме.
Однако от судьбы не уйдешь. Поскольку дело рассматривалось в наиболее высокой инстанции Венецианской республики, бумаги (скорее всего, с уже готовым приговором) отослали в Рим на утверждение — местная инквизиция явно пребывала в сомнениях.
В середине сентября из Ватикана внезапно приходит грозная бумага с внушительными печатями и подписями: незамедлительно выдать Джордано из Нолы папской инквизиции для продолжения расследования.
Через несколько месяцев, пока утрясались бюрократические вопросы, Бруно перевозят в Рим, где им вплотную начинают заниматься столь высокопоставленные персоны, как кардинал Беллармино.
Означало это лишь одно: Апостольский престол увидел в Бруно или немалую опасность, или доселе неизученный, не встречавшийся прежде феномен. А возможно, то и другое совокупно.
* * *
Что происходило дальше, мы не знаем — сведения крайне отрывочны, документы по делу отсутствуют (или еще не рассекречены Ватиканом). Но срок заключения в Риме превосходил все разумные пределы, шесть с небольшим лет. Реконструировать ход процесса над Джордано Бруно мы не можем, а имеющиеся косвенные данные (например, письма обращенного в католицизм протестанта Гаспара Шоппа) не дают полной картины — якобы римским теологам несколько раз удавалось убедить Бруно в ложности его идей, но он или переназначал сроки торжественного «отречения от ересей», или вновь начинал отстаивать свою точку зрения, отчего диспуты приходилось начинать сначала.
Как было сказано выше, восемь пунктов обвинения, по которым был вынесен смертный приговор, нам неизвестны. Остаются предположения, из которых наиболее верными представляются три пункта.
1. Впадение в язычество — то есть герметическая теория Бруно об «одушевленности» всего сущего, планет, светил и материи и, как следствие, отрицание Господа Бога как Творца и Вседержителя. Для язычника дохристианской эпохи весь материальный мир был так же одушевлен: созвездие такое-то — это нимфа такая-то, у каждого водопада, камня, дерева или горы есть свой дух-покровитель и т. д. Фактически Бруно излагал ровно то же самое, только более изощренным языком.
2. Манихейские и неокатарские мотивы. Двойственность истины — от разума и от веры, примат духа над изначально грешной и сотворенной во зло материей. Сиречь телесное воплощение Христа однозначно является злом. Манихейство еще со времен альбигойских войн считалось гнуснейшей и опаснейшей ересью, а если оно входило в «религиозную миссию», в которую искренне верил Джордано Бруно, готовившийся нести через нее «свет истины», то приговор не мог стать иным.
3. Повторное впадение в ересь после раскаяния и отречения от заблуждений: такое не прощалось никогда.
Сожгли этого «жонглера и непоседу» 17 февраля 1600 года в Риме, на Кампо дей Фьори. После чего про Бруно люди накрепко забыли на двести пятьдесят лет — нет никаких свидетельств о том, что его книги и учение хоть как-то повлияли на дальнейшее развитие науки, философии и даже герметики. Нет ни единой гравюры и ни одного рисунка, запечатлевших сожжение, прижизненных портретов Бруно не сохранилось, а современные изображения мы принципиально и сознательно не приводим: много чести.
Нервический маг выпадает из истории цивилизации на несколько столетий, чтобы вернуться в виде героизированного и слащавого мифа о невинной жертве клерикалов и удивительном гении, павшем во имя прогресса…
* * *
Возникновению «легенды о Джордано Бруно» мы обязаны случайности, и датируется таковая легенда 1848 годом. В Италии гремит революция против австрийского владычества — восстали Ломбардия и Венеция, король Пьемонта Карл-Альберт Савойский объявляет войну Австрии. Провозглашенная Венецианская республика находится в осаде неприятеля.
Поскольку революция носила еще и антиклерикальный характер, новые власти снимают запрет с изучения церковных архивов, и в хранилище документов инквизиции города Венеция проникает ученый-палеограф по имени Чезаре Фукар. Он-то первым и обнаруживает материалы по делу никому не известного тогда Джордано Бруно, снимая с них копии. Четырнадцать лет спустя бумаги Фукара оказываются в руках Доменико Берти — римского профессора философии, депутата всех созывов итальянского парламента, а в 1866–1867 годах — министра народного просвещения в правительстве Италии. Сохранилось письмо Чезаре Фукара к Берти, датируемое 2 января 1862 года:
«…С величайшим удовольствием я исполняю вашу просьбу и сообщаю сведения о процессе Джордано Бруно в святой службе инквизиции.
В 1858 г. наш благородный друг Николо Томазео просил меня оказать вам содействие в поисках документов, относящихся к итальянским философам. Сообщаю, что в архиве Совета Мудрых, или суда над еретиками, в Венеции хранятся материалы некоторых процессов XVI века, непосредственно относящихся к истории философии и религиозной реформации. Сообщаю также, что в свое время мне крайне трудно было добиться разрешения изучать их. Однако как только эта возможность представилась, я снял копии с документов. Это было сделано мною в 1848–1849 гг., когда открылся доступ к архивам.
После восстановления иноземного владычества архивы вновь стали недоступными. При этих-то обстоятельствах меня, в силу декрета от 20 декабря 1849 г., отстранили от научно-исследовательской работы как лицо, сильно скомпрометированное перед законным правительством. В связи с этим я был вынужден 20 января 1850 г. вернуть полностью все документы, взятые из архивов для исследовательской работы. В их числе были и протоколы процесса Джордано Бруно.
Позже я всецело отдался палеографическим изысканиям по истории Италии в средние века и не имел возможности заняться подготовкой к изданию вывезенных из Италии копий документов.
Оставляю на вашу долю, дорогой друг, счастье опубликовать материалы, освещающие жизнь и философские идеи Джордано Бруно на основании его собственных слов, закрепленных в этих документах».
D. Berti. Vita di Giordano Bruno da Nola, Firenze — Torino — Milano, 1868.
Доменико Берти вцепляется в никому не ведомого персонажа как клещ в барбоса — итальянской революции требовались великие герои прошлого! Особенно на фоне борьбы республиканцев с Папским государством (окончательно ликвидированным в 1870 году) и резко антицерковным настроем в среде интеллигенции.
Доменико Берти, гравюра, 1879 г.
Сначала Берти публикует инквизиционные протоколы в журнале «Новая антология», затем берется за книгу о загадочном философе старых времен — в итоге получается апологетический трактат «Жизнь Джордано Бруно из Нолы», увидевший свет в 1868 году. В книге и содержится основа мифа — величайший ученый, предвосхитивший эпоху прогресса и просвещения, сожженный церковниками за свободную и независимую мысль.
