Конечно, потом викинги займутся респектабельной торговлей, ради любопытства откроют Исландию, Гренландию и Америку и пойдут служить в «варяжскую дружину» к византийским императорам, но в конце VIII — начале IX века они занимались исключительно самыми вопиющими грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и прочими не менее увлекательными, романтическими и прибыльными делами…
* * *
Попавшая под удар викингов Европа в очередной раз стала жертвой климатических изменений — средневековый оптимум согнал скандинавов с насиженных и ранее холодных земель. Они пошли искать лучшей доли к заморским соседям. Что характерно, лучшую долю они нашли довольно быстро. Здесь мы не будем останавливаться на истории колонизации викингами Британии, поскольку нас интересует Франция — а конкретно столь важный регион королевства, как северо-запад бывшей римской провинции Лугдунская Галлия, впоследствии Нижняя Нейстрия, а с 910-х годов — Нормандия, из-за которой на протяжении грядущих столетий будет сломано немало копий в самом прямом смысле этих слов.
Вильгельм I Завоеватель, герцог Нормандский. Фрагмент ковра из Байё, приблизительно 1070-е годы.
Вкратце: десанты викингов на побережье Нижней Нейстрии начались в 790–800 годах, при царствовании Карла Великого. О захвате земель речь пока не шла, набеги имели единственную цель — взятие богатой добычи в многочисленных монастырях. Безобразия продолжались целое столетие, до тех пор, пока король Западно-Франкского королевства Карл III Простоватый из династии Каролингов осенью 911 года не заключил с вождем датских викингов Ролло (настоящее имя — Рольф Пешеход) договор, по которому означенный Ролло получает в вечное и наследное владение «земли от реки Эпт до моря», где и может поселиться со всеми своими людьми. Это значило, что датчанам отходили три крупных епископства — Руан, Эвре и Лизье.
В свою очередь, Ролло по договору обязывался принять крещение, принести личный оммаж королю и защищать владения Карла III от вторжения посторонних викингов, которые надоели франкам хуже горькой редьки: скандинавские разбойники уже давно взяли манеру подниматься вверх по Сене и грабить Париж с окрестностями.
Таким образом, датчанин Рольф Пешеход входит в историю как Роберт I, герцог Нормандии, со столицей в городе Руане. В свою очередь, из хроник навсегда исчезает Нижняя Нейстрия, заменяясь всем известной Нормандией — от слова Nortmanni, «северные люди».
Знал бы девятьсот лет назад император Октавиан Август, чем закончится история провинции Лугдунская Галлия, реорганизованной им в 27 году до нашей эры, — никогда бы не поверил. Однако северные варвары из далекого Даннмерка получили свою долю римского наследия, вскоре заговорили на французском языке и стали вершителями судеб северо-западной Франции лишь потому, что скудные земли Скандинавии по окончании раннесредневекового похолодания не смогли прокормить «лишних людей».
Стало тепло. А что дальше?
Точно определить временные границы средневекового климатического оптимума и причины его возникновения весьма затруднительно. Считается, что потепление началось в середине VII века, пика достигло к 1100 году и продолжалось до начала XIV века — а конкретно до 1315–1317 годов, когда в результате внезапного и резкого похолодания начался Великий голод — о нем мы еще подробно расскажем позднее.
Давайте установим пределы теплого периода с 800 по 1300 год, так будет проще. К тому же ориентировочно с IX века мы можем оперировать демографическими данными — появляются дошедшие до наших времен документы, позволяющие (пускай и с немалой погрешностью) судить о численности населения Франции. Самый старинный документ был составлен аббатом монастыря Сен-Жермен де Прэ Ирминоном — бумага, известная как «Полиптих Ирминона», повествует нам об инвентаризации владений аббатства, проведенной в 823 году.
Аббат подошел к делу с серьезностью и ответственностью опытного бюрократа, в список включены имена 10 282 человек, арендаторов и их детей, а также упоминание о сервах-рабах, еще около 2000 душ. На сельскохозяйственных площадях аббатства в 17 тысяч гектаров проживало в общей сложности 12 тысяч человек в двадцати пяти деревнях. Выходит, плотность населения в районе Сен-Жермен составляла 72 человека на квадратный километр, но тут следует сделать оговорку: учитываются только пахотные и выпасные площади, а не лесные угодья, принадлежащие монастырю. В последнем случае количество гектаров увеличивается до 221 тысячи, а число людей — до 22 тысяч с падением плотности до 10 человек на гектар.
Встает вопрос: можно ли перенести данные выкладки на всю территорию Франции начала IX века и тем самым вычислить общее население королевства? Видимо, нет, поскольку область вокруг Сен-Жермен спокон веку была заселена гораздо плотнее, чем соседние территории, да и без малого 90 % земель аббатства являлись лесными угодьями.
Французские демографы XX века, используя на основании «Полиптиха Ирминона» разные методы подсчета, получают колоссальный разброс в численности населения Франции — от 5 до 22 миллионов, что совершенно неприемлемо. Б. Ц. Урланис в книге «Рост населения в Европе. Опыт исчисления» попытался сопоставить результаты исследований французов и называет цифру в 6–6,5 миллиона человек по состоянию на 823 год и 9-10 миллионов к 1000 году.
Для чего нам нужны эти цифры? Для понимания демографических процессов во Франции на фоне улучшения климата. Собственно, к XI веку Франция сталкивается с той же проблемой, что и Скандинавия двумя столетиями ранее, — демографическим взрывом и переизбытком населения, при довольно вялом расширении посевных площадей. Людей стало больше, еды меньше. Увеличение пахотных земель за счет вырубки лесов стоит под большим вопросом — лес является собственностью феодалов, как светских, так и церковных (аббатства), но последние вскоре приходят к пониманию необходимости такого шага.
Проще говоря, вызрел очередной кризис, да такой, что лучше бы этого проклятущего климатического оптимума вообще не было. В прежние времена, при весьма низкой, но стабильной численности населения, прокормиться было куда проще даже при вечно плохой погоде!
Тут следует непременно заметить, что абстрактное «потепление» вовсе не означало абсолютной стабильности климата — таковая установится лишь в ХП-ХШ веках, что хорошо заметно по статистике неурожаев в Европе вообще и Франции в частности. Дo нас дошли сведения о двадцати девяти аграрных катастрофах в период с середины VIII века до начала XII века.
Французский медиевист Пьер Бонасси в книге «50 ключевых слов средневековой истории» от 1981 года приводит весьма любопытную статистику массовых неурожаев общеевропейского масштаба — 6 голодных лет за время с 750 по 800 год, 12 неурожаев с 800 по 900 год, всего 3 голода с 900 по 1000 год (причем только в начале века) и, наконец, 8 неурожаев с 1000 по 1100 год.
Это в целом по Европе. Для Франции пейзаж XI века выглядит совсем грустно — 26 неурожайных лет, абсолютный рекорд. Ничего подобного не отмечалось ни до, ни после XI столетия, и объяснений этой природной аномалии доселе не существует.
