Вспоминается один любопытный эпизод: в 1470 году английский королевский суд приговорил к смерти Джона Типтофта, графа Вустерского за то, что после мятежа в Линкольншире он начал сажать бунтовщиков на кол по образцу Византии или Трансильвании. Графу Вустеру за поступки, «противные законам королевства», вполне цивилизованно отрубили голову.
Но вот подступает Ренессанс, а с ним и Реформация. Тут-то и началось самое неприятное — XVII век, протестантская Швеция, массовые посажения на кол мятежников в Скании (датские провинции, не Азия какая и не Иван Грозный — причем шведы инновационно втыкали кол между позвоночником и кожей жертвы). До XVIII века кол вовсю применяется в Речи Посполитой (только Екатерина II запретила, после очередного раздела Польши). Массово распространяются колесование и четвертование — вспомним судьбу Равальяка, Робера Дамьена и Жана Клемана (последнего разорвали лошадьми уже мертвым, 1589 год). В XVI веке появляется «железная дева», и тогда же, при Тюдорах, англичане изобретают килевание. О массовой эпидемии невиданного в Средневековье зверства времен Тридцатилетней войны мы вообще умолчим.
Заканчивается вакханалия насилия только с Французской революцией и изобретением промышленного вида казни — гильотины. По-буржуазному экономно и рационально. А первый расстрел как официальный вид казни состоялся в Англии в 1647-м при Кромвеле. Средние века в плане пенитенциарной жестокости остаются вполне благополучной эпохой на фоне всего последующего: прецеденты имеются, но массового характера не носят. Скорее исключение — за проступки, из ряда вон выходящие.
Однако данные «Регистра» вовсе не исключают применение судебного насилия в Гран-Шатле. Собственно, к жестокому обращению с индивидуумом в рамках закона отношение в XIV веке было весьма философское, в том числе и со стороны обвиняемых, к которым применялась третья степень устрашения — а применялась таковая часто, но исключительно с санкции суда: каждый отдельный сеанс пытки должен быть утвержден и обоснован юридически.
Открываем «Регистр» и выбираем наугад несколько эпизодов. Вор на доверии — четыре раза отправлен в подвал к палачу, не признался. Ведьма с пособницей — два раза, одна призналась, другую так вообще оправдали, не доказав «maleficia», вредоносного магического воздействия. Громче всех вопил один дворянин, утерявший (а как выяснилось на следствии — продавший задорого) секретные письма архиепископа. Его, благородного, послали на дыбу — ужас какой!
Имело место совсем иное отношение к смерти — восприятие таковой как естественного момента жизни, с учетом перехода в состояние бестелесной души. Если казни не боялись, то о душе заботились — следовало непременно исповедаться и получить отпущение, если к обвиняемому не допускают священника — публичная исповедь палачу на эшафоте.
Мы наблюдаем абсолютно другой стиль мышления и поведенческие схемы, нам кажущиеся немыслимыми. Другая Вселенная.
Любопытны расценки на пребывание в центральной городской тюрьме Парижа. Отсидка была платной: обвиняемый должен был заплатить определенную сумму, согласно своему социальному статусу: граф — 10 ливров (за такую огромную сумму обеспечивался максимальный комфорт), шевалье — 20 парижских су, экюйе (оруженосец) — 12 денье, еврей — 2 су, а «все прочие» — 8 денье. Дополнительно оплачивались еда и постель. «Прокат» кровати стоил в Шатле в 1425 году 4 денье. Если заключенный приносил кровать с собой, то платил только за место (2 денье).
Владения Тамплиеров
Теперь на очереди, пожалуй, самое известное здание средневекового Парижа.
Первый Дом Ордена Храма в столице появился в 1139–1146 годах, когда набожный король Людовик VII (прославившийся в основном благодаря жене, герцогине Алиенор Аквитанской) подарил молодому Ордену участок на правом берегу — место не самое удачное, заболоченное и нездоровое. Рядом (ближе к реке) находились церкви Сен-Жан-ан-Грев и Сен-Жерве, то есть ориентировочно нахождение первой резиденции тамплиеров можно привязать к пространству, ныне ограниченному улицами Риволи, Вьей-дю-Тампль и Архивов. Ни одного изображения Старого Храма не сохранилось, но по описанию Матвея Парижского башня напоминала Пти-Шатле, обычная архитектура эпохи — довольно мрачная квадратная коробка с узкими бойницами.
Храмовники оказались людьми настырными и на протяжении столетия осушали болота, разбивали огороды и строили инфраструктуру: мельницы, склады, конюшни и т. д. Они осушили и освоили квартал, расположенный между улицами Веррери с юга, Беранже с севера, Тампль с запада и Вьей-дю-Тампль с востока. После приобретения в 1203–1204 годах двух цензив, одна из которых находилась к востоку от улицы Вьей-дю-Тампль (улица Экуфф, улица Розье, улица Паве), а другая — к северу от улицы Веррери (Сен-Круа-де-ла-Бретоннери), анклав ордена приобрел законченный вид. Он был окружен стенами и защищен привилегиями — в частности, все служители Тампля были неподсудны королевской светской власти. Внутри тамплиеры возвели великолепную церковь по образцу храма Гроба Господня (с ротондой и базиликой) и два донжона. Один из них, донжон Цезаря, датируется XII в., а второй — донжон Храма — второй половиной XIII столетия. Эти башни были построены на месте, где сейчас находится сквер, который выходит к мэрии третьего административного округа.
Комплекс Тампля, гравюра XVI века. На заднем плане гора Монмартр.
Исходно комплекс Тампля располагался за стенами Филиппа Августа, но Париж расширялся за счет появления новых предместий, все их население было бы невозможно укрыть в городе в случае осады. С началом Столетней войны стало абсолютно очевидно, что прежних укреплений совершенно недостаточно, и при короле Карле V начинается строительство нового периметра стен. В черту города входят Тампль и Лувр, площадь обнесенной стеной территории увеличивается с былых 253 гектаров до 400 гектаров, Париж становится настоящим мегаполисом с численностью населения около 150 тысяч человек.
Следует отдельно заметить, что башня Тампль являлась самым высоким зданием Парижа (целых 57 метров, как Пизанская башня!), а принадлежащая храмовникам земля сравнилась по площади с островом Ситэ. Рядом с Гревской площадью на Сене находилась тамплиерская гавань с колоссальным грузооборотом — к началу XIII века духовно-рыцарский орден отходит от своих основных функций по защите Гроба Господня и превращается в разветвленную коммерческо-банкирскую компанию, вполне способную финансировать строительство столь грандиозных сооружений, как башня Тампль.
Когда Филипп IV Красивый решил расправиться с тамплиерами — так до сих пор и не выяснено, по политическим или финансовым соображениям, — «полицейская акция» короля могла быть сорвана: парижский Тампль был способен обороняться весьма длительное время. Однако сопротивления тамплиеры не оказали, и весь комплекс, принадлежащий храмовникам, был захвачен людьми короля за одну ночь. После разгрома Ордена хозяйство отошло к госпитальерам и было известно в последующие эпохи как «аббатство Тампль», а башня перешла во владение королей Франции.
