«Мужественно поступил он, ибо единственный из всех правителей после основания римского государства добровольно покинул столь высокий пост и ушел в частную жизнь. Итак, сделал он то, чего никогда не было от сотворения людей, добровольно ушел в частную жизнь. Был причислен к Богам»
— заключает Евтропий.
Одновременно с великим соправителем Максимиан Геркулий, официально сообщив об «отпуске», уехал в свое поместье в Лукании, на юге Италии. Вскоре он отрекся, но отречение было дезавуировано «по многочисленным просьбам трудящихся» в лице его сына Максенция...
* * *
С возвышением Галерия и без защиты со стороны Диоклетиана положение Константина стало шатким и даже опасным.
Его отец, Констанций Хлор, был далеко, на севере Галлии. Он плохо себя чувствовал и хотел видеть сына, который оставался заложником в Никомедии. Получив письмо Констанция с просьбой отослать к нему Константина, Галерий задумался. Отпускать заложника нельзя, но можно дозволить ему ехать и послать вперед людей с соответствующим приказом, как делалось не раз и не два. На крайний случай есть несвежие устрицы, несчастный случай на охоте, безумие дворцового стража — технологии проверенные временем и печальным опытом былых цезарей... С вечера Галерий не остановился ни на каком варианте и решил отложить решение до утра.
На следующий день, проспав нарочно до полудня, император приказал позвать Константина. Но оказалось, что сын Констанция уехал сразу после вечерней трапезы. Беглец, который при Диоклетиане усвоил тонкие дворцовые и властные премудрости, опередил погоню на половину суток и, мчась через многочисленные станции cursus publicus, своими руками убивал казенных лошадей, чтобы ими не могли воспользоваться преследователи.
Константин не поехал через опасную Италию, а устремился в Иллирию, на землях которой слово его отца было законом. Он поспел в Булонь в июне 305 года, едва застав Констанция, который отправлялся в Британию.
Отец и сын отплыли вместе.
Конец тетрархии. Судьба Максимиана
После встречи с сыном Констанций прожил всего год, успев совершить экспедицию на север Британии против пиктов. Он заболел и в 306 года скончался в г. Эборак (Йорк). По слухам, Констанций Хлор был христианином, а некоторые уточняют: христианином арианского толка. Будучи при смерти, Констанций рекомендовал армии сына Константина, и войска сразу провозгласили его императором.
В вежливом письме Галерию Константин известил августа о смерти Констанция, о том, что у него есть все основания стать преемником отца и что армия поддержала его кандидатуру. К письму был приложен портрет в императорском венце.
Ультиматум? Да, ультиматум, однако составленный очень вежливо, в примирительном тоне.
Галерий, конечно, обозлился, но, не будучи уверен в своих войсках, признал Константина цезарем. Ему тотчас донесли, что Константин переводит свои легионы в устье Роны и на альпийские границы Галлии. Галерий мгновенно назначил августом своего приятеля-иллирийца Флавия Севера, к чьим владениям отошли Италия и Африка.
Тетрархию уже ничто не могло спасти: 27 октября 306 года пришли вести о восстании в Риме и восшествии на престол Максенция, сына соратника старого императора Максимиана Геркулия. Константин понимал, что претензии Максенция на власть так же справедливы, как и его собственные. Они с Максенцием взаимно признали друг друга.
(Давайте посчитаем, чтобы не сбиться: четыре августа — Галерий, Максимиан Геркулий, Максимин Даза и Флавий Север. Дополнительный август — Лициний, друг и соправитель Галерия, которого тот провозгласил августом в 307 году. Цезари — узурпатор Максенций и Константин. Итого семеро: пять августов и два цезаря.)
Чтобы нейтрализовать Константина, Максимиан Геркулий встретился с ним в Галлии и предложил компромисс: титул «сына августа» и свою дочь Фавсту в жены. Будущий император Константин I Великий согласился и, заключив брак, уехал на Рейн воевать с варварами.
Максимиан с Галерием съездили к Диоклетиану, попробовав убедить его вернуться и вновь повелевать судьбами империи. История сохранила ответ отставного императора: «Если бы вы видели, какую мне удалось вырастить капусту, то не стали бы предлагать мне это». Вероятно, читать эту хрестоматийную фразу следует так: «Вы не исполнили мой план передачи власти, а теперь просите помощи? Сами заварили кашу, сами и расхлебывайте».
Галерий понял, что потерял Италию, Африку и Испанию, еще не зная, что Максенций послал императорскую порфиру отцу, Максимиану Геркулию, который после отречения жил в своем луканийском поместье. Максимиан, старый солдат и из рук вон плохой политик, ослушался своего друга Диоклетиана, слово которого столько лет было для него законом. Вскоре он обнаружит, что у сына куда больше власти, чем у него самого, а затем солдаты изгонят его из Рима...
Флавий Север попытался решить «проблему Максимиана», блокировав Рим, но потерпел неудачу, снял осаду и ушел в укрепленную Равенну. Максимиан же каким-то образом убедил Флавия Севера, что тому угрожает заговор приближенных и что единственный шанс Севера остаться в живых — сдаться ему, Максимиану, который уж точно постарается сохранить жизнь своему лепшему другу.
То ли Север был так легковерен, то ли у него вовсе не оставалось выбора — так или иначе, он сдался Максимиану и был отвезен в Рим. Там его заставили совершить самоубийство.
Максимиан, таким образом, уверенно выигрывал очередную гонку за императорским пурпуром. Этот старый путаник организовал итальянское восстание и возвел своего сына на императорский престол, не смог воспрепятствовать его отстранению, а в 307 году заключил союз с Константином и провозгласил того августом... Похоже, он и сам не знал, что сделает в следующую минуту, вытворяя совершенно невообразимые и противоположные по смыслу вещи.
Еще удивительнее, что Максимиан явился в Арелат (Арль), когда Константин был занят в сражениях с варварами-бруктерами и, публично объявив ложную весть о гибели Константина, попытался занять место будущего христианского святого и императора. Убедительно соврать не получилось, солдаты Максимиану не поверили. Неудачливому интригану пришлось бежать в Массилию (Марсель), где его настиг Константин: вернувшись с Рейна, он подошел к Массилии и жители сами открыли ему ворота.
Константин не забыл, что женат на дочери Максимиана, и решил обойтись с тестем милостиво. Старик выслушал обвинения, с него сорвали императорскую одежду, строго отчитали, но даровали жизнь.
«Утратив таким образом честь императора и тестя и не снося своего приниженного положения, (Максимиан) затевает новое коварство, благо уже раз остался безнаказанным. Он зовет свою дочь Фавсту и подстрекает ее, то мольбами, то ласками, к измене мужу, обещая ей другого, более достойного. Он требует, чтобы она оставила опочивальню открытой и допустила к охране самых беспечных. Та обещает, что сделает это, а (сама) докладывает (обо всем) мужу.
