Аэций не сомневался в том, что вскоре поля Ломбардии покроются костями гуннов, но подстраховался, отправив от имени Валентиниана посольство к восточному императору Маркиану, знаменитому воину. Маркиан пообещал войско: если Аттилу удастся заманить на Цизальпинские поля, армия Восточной Римской империи успеет подойти из Паннонии и отрезать гуннам путь к отступлению.
Италия, эта удивительная и прекрасная страна, тревожила воображение гуннского вождя. Его орды, нагруженные плодами грабежей, рвались домой, однако впереди был Рим, чье имя все еще производило немалое впечатление. Но войско гуннов голодало, и к тому же армию охватил странный мор, косящий людей многими сотнями. Воины гуннской империи пришли издалека, не обладали иммунитетом к местным болезням и переносили их очень плохо.
Встреча папы Льва I с Аттилой, гравюра, 1825 г.
Особенно сильно эти обитатели засушливых степей были подвержены малярии. Придя на территории имперской метрополии, гунны стали пасти своих коней на заливных лугах, которые ввиду частых дождей превратились в рассадники малярийных комаров. Незнаемая болезнь пугает и деморализует войско, в ней можно узреть гнев богов. Еще неизвестно, кто был настоящим спасителем Рима — папа Лев I, который, по легенде, вышел с увещеваниями к вождю гуннов, или малярийный комар.
Пора уходить из Италии, — понял Аттила.
При приближении гуннов Аэций неосторожно упомянул о своем замысле переместить императора из Равенны в безопасную теперь Галлию. Враги главнокомандующего моментально начали распространять сплетни о том, что он хочет удалить императора, чтобы занять его место! Тогда Аэций предложил трусливому внуку Феодосия на время перебраться в Рим, пока он со своей армией будет оборонять Равенну и границу по реке По.
Придворные нашептывали императору и его чиновникам о странной близости Аэция к варварам. Приводили примеры Алариха и Радагайса, якобы подкупивших Стилихона. Болтали об Аквилее, в падении которой винили Аэция. Перечисляли города, которые Аэций якобы договорился сдать гуннам. Тщательно посеяв во дворце панику, недоброжелатели полководца добились даже того, что двор одно время забыл не только о неоспоримых заслугах военачальника, столько раз спасавшего империю, но и об идущей на помощь армии Маркиана!
Галлы Плацидии уже не было в живых, и некому было вразумить Валентиниана. Император из великолепно защищенной Равенны сбежал в открытый всем ветрам Рим, откуда было в случае чего проще удрать в Константинополь. Он больше не доверял Аэцию! Пока полководец готовился к битвам, императорский двор принял беспрецедентное решение — послать к Аттиле «миротворческую миссию» с предложением выкупа, чтобы он ушел из Италии. В посольстве участвовали папа Лев, префект Тригеций и консуляр Авиен.
Неизвестно, сколько золота вручили Аттиле эти миротворцы. Деньги были потрачены впустую: во-первых, когда Аттила объявил о своем намерении идти на Рим, суеверные приближенные напомнили ему, что Аларих после взятия Вечного города прожил совсем недолго. Во-вторых, гунны были наголову разбиты частями, которые Маркиан направил для усиления армии Аэция. В-третьих, пока объединенные силы Востока и Запада изматывали в Италии гуннов, голодных и ослабленных мором, другие войска Восточной Римской империи совершили рейд в земли к северу от Дуная, то есть в сердце владений Аттилы.
Гунн был вынужден заключить какое-то подобие мира, и в 452 году его истощенная голодом и болезнями орда откатилась в Центральную Европу, пусть и с немалой добычей. Одна беда: золото и серебро несъедобны, а купить или реквизировать зерно негде — сельское хозяйство Италии, Далмации и Иллирии погибло.
Гунны ушли, но возрождение Запада и начинавшийся подъем экономики, прерванные нашествиями начала V века, не возобновились. Упадок перешел некую черту, за которой города неизбежно увядали, а виллы на всем Западе в V веке больше не строились. Жизнь в обитаемых пока поместьях и городских зданиях изменилась, прервалось обращение денег и богатств. Элитная торговля и локальные торговые сети никогда полностью не исчезали, но мир вещей и отношений упростился, а разрыв между имущими и неимущими стал невероятно велик — примерно величиной в пропасть между жизнью и выживанием.
В этом упростившемся мире тихо отмирали не нужные более структуры и институты. Зарастали и портились дороги, по которым не маршировали легионы и не ездили торговцы. Были заброшены некоторые акведуки, ранее доставлявшие воду в опустевшие теперь города. С сокращением морской торговли заилились и обмелели порты. Зато оживились пираты, которым больше не угрожали военные флоты империи.
Западная Римская империя угасала. К 452 году оставшиеся у нее полоски итальянских и галльских территорий, по которым гунны прошли огнем и мечом, не могли принести римской казне никаких доходов.
Западу стало нечем платить армии и, стало быть, нечем защищаться.
В этом новом мире церковь внезапно обнаружила, что стала самым крупным землевладельцем и что ее власть над умами и авторитет почти соответствовали ее богатству.
Смерть Аттилы и хаос войн
Аттила умер в следующем, 453 году. Одни хронисты пишут «убит», другие рассказывают историю об инсульте, который прикончил пьяного гунна на брачном ложе с новой женой по имени Ильдико. Пышные похороны своего вождя гунны превратили в страшную сказку, которую несколько поколений рассказывали взрослым и детям. Через сто лет ее записал историк Иордан:
«Ночью тайно труп предают земле, накрепко заключив его в [три] гроба — первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Следующим рассуждением разъясняли они, почему все это подобает могущественнейшему королю: железо — потому что он покорил племена, золото и серебро — потому что он принял орнат
[10] обеих империй. Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами, драгоценные фалеры
[11], сияющие многоцветным блеском камней, и всякого рода украшения, каковыми отмечается убранство дворца. Для того же, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело, отвратительно, таким образом, вознаградив их; мгновенная смерть постигла погребавших так же, как постигла она и погребенного».
