Папа Иоанн ответил ему так: "Я отправляюсь без промедления. Однако этого не могу пообещать тебе, в других же делах, которые ты мне поручаешь, с Божьей помощью преуспею". Король в гневе приказал построить корабль и посадить туда вместе с ним других епископов, а именно Экклезия Равеннского, Евсевия из Фаэнцы, Сабина из Капуи и двух других, а также сенаторов Теодора, Импортуна, Агапита и другого Агапита. Но Бог, который не покинул радетелей Его веры, благополучно доставил их [к императору].
Когда Иоанн прибыл к императору, тот встретил его, словно святого Петра, и касательно его посольства пообещал, что будет выполнено все, за исключением того, что воссоединяющиеся с католической верой не могут оставаться арианами. Пока это происходило, Симмах, глава сената, на дочери которого был женат патриций Боэций, был доставлен из Рима в Равенну. Король, опасаясь, как бы кто-нибудь, жалея о роде, не восстал против его власти, обвинил Симмаха в преступлении и приказал убить. И вот Папа Иоанн вернулся от Юстина. Теодорих принял его с неудовольствием и объявил ему о своей немилости. Через несколько дней он [то есть Папа] скончался, и люди [в день похорон] пошли перед его телом. Вдруг один из одержимых демонами упал, но, когда ложе с телом Папы поравнялось с ним, человек поднялся в здравии и возглавил похоронную процессию. Увидев это, народ и сенаторы принялись рвать его одежду на реликвии, так при всеобщей радости тело Иоанна было доставлено к городским вратам»
[23].
Старого короля остготов похоронили в Равенне, в мавзолее, увенчанном монолитным куполом 11 метров в диаметре и весом в 300 тонн. Позднее прах короля-арианина выбросили вместе с саркофагом, но мавзолей стоит и по сей день.
Наследники Теодориха
Грандиозное королевство остготов не пережило Теодориха. Великолепная военная машина, которую он создал в 511 году, была механическим соединением остготских и вестготских частей. Их не связывали ни долгое сотрудничество, ни традиции, ни битвы. Преемники Теодориха были слабы и не смогли удержать власть. Зато наладились отношения между ортодоксами и арианами Италии, к мирному сосуществованию вернулись и отношения не опасной теперь Равенны с Константинополем.
Тем временем в Африке случилась «карфагенская весна»: вандальский король Хильдерих положил конец гонениям на христиан-халкидонян и позволил созвать в 525 году собор ортодоксальных епископов, он наладил отношения с Константинополем и стал союзником империи. Беда пришла с другой стороны, с запада вандальского королевства. Там началась политическая консолидация племен мавров, численность которых выросла, а эффективность набегов повысилась. Поражение, которое Хильдерих потерпел от мавров в 529 или 530 году, привело к государственному перевороту, которым руководил Гелимер, двоюродный брат короля и правнук Гейзериха. Последовали чистка сторонников Хильдериха и отказ от проконстантинопольской политики.
В Константинополе при вести о свержении верного союзника Хильдериха нахмурились и разослали несколько сердитых писем, осуждавших вандальское самоуправство. Пока император этим и ограничился, поскольку на персидских фронтах вновь складывалось отчаянное положение. Но в константинопольском реестре союзников, противников и потенциальных жертв против имени Гелимера появилась черная метка.
В гонку за остготской короной вклинился еще один аутсайдер — Амаларих, сын Амаласунты и Алариха II. Он в конце концов и унаследовал вестготское королевство, то есть отделившиеся теперь земли Испании.
Регентом при Аталарихе стала его мать, умная и талантливая Амаласунта, которую по-готски звали Amalaswintha — «крепость Амалов». В Равенне немедленно занялись древней игрой по перетягиванию каната влияния на остготского принца. Амаласунта возвратила конфискованное имущество семьям Боэция и Симмаха, положив начало сближению с римской знатью. Прокопий утверждает, будто королева хотела растить сына римлянином, а другие члены регентского совета якобы настаивали, чтобы он непременно был готом. Контроль над воспитанием короля — ключ к политической власти, и, несомненно, этот спор был острым и резким, а сторон в нем было больше, чем две.
Политическая неопределенность начала правления Амаласунты переросла в нестабильность. Когда королева, вынужденная лавировать между группировками римской и готской знати, пошла на временные уступки готской партии, Кассиодору, префекту претория Италии, пришлось уступить место проготским политикам и уехать в Константинополь. Этот политический курс вскоре сменился противоположным, и три ведущих титулованных гота, наиболее опасных для Амаласунты, были удалены от двора и назначены в провинции. Там их убили по приказу королевы.
Все рухнуло, когда в октябре 534 года умер Аталарих. По германскому обычаю Амаласунта, будучи женщиной, не могла править сама и взяла в соправители двоюродного брата Теодахада, но у того были свои политические предпочтения. Почуяв опасность, королева вестготов успела начать тайные переговоры с Константинополем и готовилась перебраться туда вместе с готской казной. Однако ее быстро лишили власти — по наущению императрицы Феодоры, настаивает Прокопий Кесарийский, не упускающий случая посильнее очернить базилиссу. По другим сведениям, против остготской правительницы выступили родственники и соратники устраненных ею знатных людей.
Теодахад арестовал Амаласунту и позволил родственникам казненных ею готов умертвить ее византийским манером, как поступают культурные люди — удушением горячим паром в бане. За королеву никто не вступился. Точная дата ее смерти неизвестна, но есть свидетельства, что весной 535 года Амаласунта была уже мертва.
Смерть дочери создателя остготской империи Теодориха I Великого стала приговором и самому Теодахаду. Этот король вестготов, видимо, не понял или не оценил константинопольской мощи, а ведь Восточная Римская империя к тому времени уже отвоевала у вандалов Северную Африку, заняла Сицилию и готовилась двинуться на Италию. (Об этих событиях пойдет речь в следующей главе.) Но Теодахад то ли не знал об этих победах, то ли не придал им значения! Между тем в Константинополе о грядущем отвоевании Италии, конечно, не писали на заборах, но давно говорили вполне открыто, а при остготском дворе шло постепенное слияние про-римской и гото-италийской частей сената, а также римской аристократии в единую ориентированную на Константинополь партию…
Убийство Амаласунты стало для императора Юстиниана прекрасным поводом начать боевые действия.
Теодахад, недостойный преемник Теодориха I Великого, запаниковал и начал переговоры с представителями императора о сдаче королевства в обмен на какие-нибудь поместья, и чем богаче, тем лучше.
Но было поздно. В Константинополе спустили псов войны.
Хранители огня: книжники и монастыри
Западная Римская империя умерла, но в VI веке, да и позднее, на ее территории действовали римские магистратуры и система управления. По-прежнему собирался римский сенат и действовало римское право. Богатые фамилии сохраняли свои поместья и состояния. Высшие церковные иерархи V–VI веков были, как правило, выходцами из старой римской или галло-римской аристократии. Находясь в самом центре событий, эти люди видели рождение новой политической и культурной реальности и понимали, что в складывающейся ситуации церкви грозит опасность.
