Армия готов росла с каждым поражением римлян. К Тотиле стекались даже римские дезертиры, даже рабы. Пала Фаэнца, пали Цезена и Петра, осаждена Флоренция… Тотила разбил имперские войска, шедшие на выручку Флоренции, обошел Рим, прорвался в Кампанию, и весной 543 года пали Беневенто, Кумы и, наконец, Неаполь. Римляне из-за войны с Персией не могли увеличить свой контингент в Италии, Юстиниан после поражения в Антиохии осторожничал и заботился о том, чтобы прикрыть все фронты.
И тут природа нанесла очередной сокрушительный удар: к «годам без солнца» и холоду Малого ледникового периода добавилась «черная смерть» — чума.
Юстинианова чума
Чумная пандемия возникает на сложной экологической основе: бактерию-палочку Yersinia pestis переносят блохи, живущие на черных крысах
[28]. Черные крысы — уроженцы Юго-Восточной Азии, а в Европе они размножились сравнительно недавно, во времена, когда там возник трофический рай, изобилие еды, то есть зерна.
В Римской империи зернохранилища и амбары были повсюду: в частных домах и хозяйствах, на городских, провинциальных, торговых и армейских складах, в портах, в рыночных центрах. Собственные амбары имелись в каждом крестьянском хозяйстве. Империя завоевывала новые территории, распахивала новые земли, ставила новые амбары, а по пятам римских легионов шла их верная спутница — черная крыса, непременный обитатель зернохранилищ. Так, например, черная крыса появилась в Британии одновременно с завоеванием острова римлянами в I веке нашей эры.
Связность империи, ее транспортные возможности увеличивали уязвимость страны к эпидемиям. Зерновые склады и транспорт стали своего рода готовой инфраструктурой для возникновения пандемии чумы.
И она пришла. В 541 году чума явилась в египетский город Пелусий в восточной части Нильской дельты, а весной 542 года эпидемия уже бушевала в Константинополе. Прокопий Кесарийский и Иоанн Эфесский оставили страшные свидетельства происходившего:
«В Византии болезнь продолжалась четыре месяца, но особенно свирепствовала в течение трех. Вначале умирало людей немногим больше обычного, но затем смертность все более и более возрастала: число умирающих достигло пяти тысяч в день, а потом и десяти тысяч и даже больше. В первое время каждый, конечно, заботился о погребении трупов своих домашних; правда, их бросали и в чужие могилы, делая это либо тайком, либо безо всякого стеснения. Но затем все у всех пришло в беспорядок… не имея больше сил делать могилы для такого числа умирающих, хоронившие стали подниматься на башни городских стен, расположенных в Сиках. Подняв крыши башен, они в беспорядке бросали туда трупы, наваливая их как попало, и наполнив башни, можно сказать, доверху этими мертвецами, вновь покрывали их крышами. Из-за этого по городу распространилось зловоние, еще сильнее заставившее страдать жителей, особенно если начинал дуть ветер, несший отсюда этот запах в город.
Все совершаемые при погребении обряды были тогда забыты. Мертвых не провожали, как положено, не отпевали их по обычаю, но считалось достаточным, если кто-либо, взяв на плечи покойника, относил его к части города, расположенной у самого моря, и бросал его там. Здесь, навалив их кучами на барки, отвозили куда попало.
<…> Всякая торговля прекратилась, ремесленники оставили свое ремесло и все то, что каждый производил своими руками. Таким образом, в городе, обычно изобилующем всеми благами мира, безраздельно свирепствовал голод».
Вскоре эпидемия перекинулась на Европу — возможно, ее принесли солдаты Велизария. Чума долго не покидала территории Римской империи. Ее крупнейшие вспышки отмечены в 542, 558, 573, 586, 599, 619, 698, 747 годах.
Но, может, нарушенная связность и плохие пути сообщения уберегли от чумы города Галлии, Германии и Британии? Увы, это не так: крысы путешествовали самостоятельно, независимо от людей. К тому же чуму могут переносить некоторые виды диких животных: волки, кабаны, олени. Археологам известны десятки чумных кладбищ по всей Европе и даже полностью вымершие крупные поселения вдали от портов и главных римских дорог, в глухих лесах и в высоких горах.
Чума обрушилась на людей, уже ослабленных несколькими годами голода и холодов, от которых не спасали ни стены глинобитных хижин, ни примитивные очаги. Жертвы были огромны. От мора не убереглась ни одна из территорий бывшей Римской империи. Мало кто из заболевших смог выжить. Предположительно, вымерло около половины населения империи. Однако с учетом того, что эпидемия разразилась летом, а смертность составляла не менее 80 процентов (в отдельных регионах она достигала 100 процентов), это мнение представляется почти оптимистическим. В некоторых частях Средиземноморья в живых почти никого не осталось.
Рухнула система кредита, питавшая торговлю, — ведь от чумы гибли и кредиторы, и должники. Начался финансовый кризис. Налоги выросли до невиданных высот, так как обезлюдевшее государство стало чересчур легкой добычей и потому было вынуждено на пределе сил содержать большую армию. Но солдатский доспех не защищал от «черной смерти», армия гибла без боя. Некому стало защитить границы от аваров, славян и других племен. В течение второй половины шестого столетия пограничные племена постепенно избавляются от римского контроля.
Римской империи понадобилось более двадцати лет, чтобы оправиться от последствий страшного мора, но уже в 600 году чума вновь вернулась в Константинополь. Сирийская хроника сообщает о 380 000 погибших в столице. Мор двинулся дальше: в Вифинию, в Малую Азию и в Сирию. Затем эпидемия ударила по Адриатике, через Северную Африку добралась до западных берегов Италии и опустошила Рим. В 542–619 годах чума вспыхивала каждые 15 лет, и, вероятно, именно на ее счет нам следует отнести фатальное ослабление Восточной Римской империи.
Люди, в ком оставались жизнь и вера, были уверены, что живут в Конце времен и что недалек Страшный Суд. Для позднеантичных сердец самым тяжким грехом стала жадность, которая с тех пор вошла в число смертных грехов. Богатые люди, видя несчастья ближних, испытывали угрызения совести, переживали моральный кризис и давали обеты раздать имущество бедным либо вручить его церкви. В городах и селах дарения выживших в чуме и голоде тратились на возведение все новых храмов, и это единственная форма общественного строительства в тот мрачный век. На стене византийского храма VI века в Петре по сей день можно прочесть псалом 90, который считался защитой от бед: «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: "прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!"
