Гиппон Регий продержался 14 месяцев.
Наконец, на помощь Гиппону прибыли войска Константинополя. В точности неизвестно, что произошло после соединения сил Бонифация и командующего императорскими войсками Аспара. Скорее всего, силы Аспара были невелики и предназначались лишь для сдерживания вандалов и «демонстрации флага». Бонифацию же, судя по всему, и вовсе не было дела до вандалов, поскольку в 432 году он уже оказался в Италии. Его, мягко говоря, индифферентное отношение к высадке варваров и их продвижению по Африке делает версию сговора с вандалами почти доказанной…
Августин хотел быть похороненным в церкви Святого Стефана, рядом с останками первых христианских мучеников. Когда Гиппон сдался вандалам, несколько африканских епископов вывезли его останки в Кальяри на Сардинии и захоронили их в церкви Святого Сатурнина. Сардинию в VIII веке захватили мусульмане, в 723 году король лангобаров Лиутпранд выкупил мощи Августина и перевез их в Павию, в базилику Святого Петра, где в 1362 году поставили роскошное надгробие (некоторые полагают, что излишне роскошное) — Area di S. Agostino. В 1842 году останки святого Августина с согласия папы вновь перевезли в Алжир. Там они хранятся возле памятника Августину, который на развалинах Гиппона воздвигли французские епископы.
Гейзерих, взяв город в 431 году (его жителей Бонифаций успел эвакуировать), сделал Гиппон своей временной резиденцией и приставил к горлу Рима острый нож. Говорили, что вандалы сожгли город дотла, но сохранили все книги библиотеки и тем самым спасли для потомков наследие Августина.
Бонифаций же отплыл в Равенну — биться за власть.
Аспар завел переговоры с Гейзерихом. Дипломатические труды длились почти два года! Вандал, видимо, понимал уязвимость позиций Константинополя и не шел на уступки. Результат переговоров был признанием слабости империи: вандалы и аланы получали статус федератов, а также часть территории Мавретании и Нумидии, и в том числе города Калама и Ситифис. Империи оставались большая часть Нумидии, Проконсульская Африка и Бизацена.
Похоже, Гейзериха эти богатые провинции не заинтересовали просто за неимением достаточного числа воинов, способных контролировать столь обширные регионы…
В Константинополе хорошо осознавали недостаточность собственных сил и, видимо, сочли успехом даже эти унизительные результаты. Аспар в 434 году был удостоен консульства Запада. Вандальский же король по случаю своей победы приказал освободить одного из пленников, Маркиана (или Марциана). Рассказывали, будто Гейзериху было видение, что Маркиан станет императором, и он заставил пленника поклясться никогда не поднимать оружие против вандалов. Маркиан дал такое обещание.
Завоеванные вандалами земли были не особенно плодородны, однако с их переходом в руки варваров вандальская угроза нависла над стратегически важными для Римской империи главными источниками зерна и оливкового масла и над богатейшим регионом Карфагена.
Почему Рим и Константинополь упустили из виду эту угрозу? Почему не озаботились защитой Карфагена и, следовательно, важных морских путей? По недостатку ли ресурсов? В надежде ли на помощь Константинополя? Так или иначе, но с захвата африканских провинций вандалами началась агония Западной Римской империи, которую уже ничто не могло спасти.
Не будет преувеличением сказать, что сдачей Гиппона Регия в 431 году заканчивается история Западной Римской империи и начинается история варварской, неримской Европы.
Тайны императорского двора
После 425 года реальная власть над Западной Римской империей сосредоточилась в руках Галлы Плацидии. Будучи регентом при своем сыне, малолетнем Валентиниане III, она не доверяла своим военачальникам. Решительные командующие армиями опасны для трона, чему примером служит вся римская история. Аэцию мать малолетнего императора доверяла меньше всех. Плацидия помнила, как в 425 году была вынуждена простить ему поддержку узурпатора, потому что за плечами полководца стояло 60 тысяч гуннских мечей.
Аэций был угрозой: слишком популярен, слишком независим, слишком везуч и… слишком тесно связан с варварами. Посему Галла Плацидия старалась сеять рознь между своими полководцами и умело их ссорила, сохраняя таким образом более или менее устойчивое равновесие сил.
За власть в империи спорили три соперника, равные по титулу, — трое командующих армиями: Бонифаций, Феликс и Аэций. Баланс между этой троицей пошатнулся, когда в 429 году Аэций арестовал Феликса, прежнего magister militum, но «последний римлянин» по-прежнему не искал императорских милостей и богатств. Эта независимость наконец принесла ему некоторое доверие Галлы Плацидии, лояльность Константинополя, высший военный титул magister militum и должность младшего командующего центральной полевой армией Италии.
Военная верхушка тонула во взаимных интригах и кознях. В эти годы Аэций, например, сплел интригу, оклеветав Бонифация, и, не дожидаясь результата, отправился отвоевывать Галлию. Императрица, воспользовавшись отсутствием Аэция, призвала ко двору его врага из политических соображений — Бонифаций только что потерпел поражение от вандалов под Гиппоном Регием, значительно утратил авторитет как военачальник и, следовательно, не представлял опасности во главе армии.
Дадим слово Прокопию Кесарийскому, изложившему эту некрасивую историю в книге «Война с вандалами»:
«Когда Бонифаций оказался уже далеко, Аэций оклеветал его. Бонифаций-де хочет захватить власть над Ливией, отняв у нее и у василевса всю эту область. Он говорил Галле Плацидии, что ей самой нетрудно убедиться в этом: если она вызовет Бонифация в Рим, он ни в коем случае к ней не явится. Когда Плацидия это услышала, ей показалось, что Аэций говорит верно, и она так и поступала. Аэций же, предупредив ее, тайно написал Бонифацию, что мать василевса злоумышляет против него и хочет его погубить.
Он утверждал, что есть у него и серьезное доказательство, а именно то, что очень скоро Бонифаций будет без всякой причины отозван в Рим. Вот что гласило письмо. Бонифаций не пренебрег тем, что было в нем написано, и когда вскоре явились к нему посланники, чтобы позвать его к василевсу, он отказался повиноваться василевсу и его матери, никому не сказав о предупреждении Аэция.
Услышав такой ответ, Плацидия стала считать Аэция в высшей степени преданным государю и начала обдумывать, как ей поступить с Бонифацием. Тот же, понимая, что не может противиться василевсу и в то же время, если он вернется в Рим, ему не ждать пощады, стал размышлять, как бы ему заключить, насколько возможно, соглашение с вандалами, которые, как было сказано раньше, поселились в Испании, недалеко от Ливии.
В это время Годигискл уже умер, и власть перешла к его сыновьям, Гонтарису, рожденному от законной его супруги, и Гизериху — его побочному сыну. Первый, однако, был еще мальчиком и не обладал большой мощью, Гизерих же прекрасно знал военное дело и был необыкновенным человеком. И вот Бонифаций, послав в Испанию самых близких своих людей, пришел к соглашению и с тем, и с другим сыном Годигискла с условием полного равенства, т. е. чтобы каждый из них, получив треть Ливии, самостоятельно управлял своими подданными; если же кто пойдет на них войной, они должны были общими силами отражать нападающих. На основании этого договора вандалы, перейдя через переправу в Гадире, прибыли в Ливию; впоследствии на их месте в Испании поселились визиготы.
