В VIII веке полабские славяне разделились на три племенных союза: ободритов, которые в 789 году были союзниками франков и жили в районе Мекленбурга, вильцев, живших к югу до Хафеля и Шпрее и враждовавших с ободритами, и лужицких сербов (сорбов), обитавших по средней Эльбе. Славянские дружины нередко воевали на стороне франков, а ободриты чаще всего выступали союзниками Карла. В частности, они неплохо помогли франкам на последнем, решающем этапе саксонской войны. За военную помощь Карл наделял славянских союзников новыми землями, предоставлял торговые привилегии, нередко оказывал прямую и дипломатическую поддержку. Впрочем, едва Саксония была побеждена и присоединена к империи, ободриты обнаружили, что в их услугах франки больше не нуждаются.
В 789 году Карл выступил в союзе с ободритами не только против аваров, но и против славянского племени вильцев, которых позднее назовут лютичами. Вражда ободритов с вильцами-лютичами была старинной, а значит, жестокой
[48]. Для подготовки решающей войны с аварами и Беневентом королю позарез требовалось обезопасить восточную границу. Если при этом можно заодно оказать помощь союзнику, то почему бы и нет?
Расчет Карла оказался верным. Силы были неравны: лютичи не смогли устоять против коалиции и капитулировали. Реального подчинения лютичей не произошло, зато позиции франков в левобережной Саксонии теперь укрепились и исчезла опасность новых славянских набегов.
Решить проблему аваров оказалось сложнее. Авары, кочевое языческое племя, сражались исключительно верхом на конях. Два столетия авары господствовали на равнинах Европы, подчиняя один народ за другим. Князь Само в середине VII века нанес им крупное поражение, которое, однако, не было решающим. Аваров было слишком много! Они вступали в союзы то с саксами, то со славянскими федерациями племен, одерживали победы, терпели поражения и непрерывно беспокоили набегами границы Франкского королевства, которые, считал король Карл, неплохо бы расширить.
Центром аварского каганата был Ринг (или Хринг), укрепленный лагерь, обнесенный несколькими кольцами деревянных стен. Это была и резиденция верховного правителя (кагана), и место хранения сокровищ, захваченных в войнах либо полученных как дань или выкуп. Где двор — там интриги: франкскому королю удалось спровоцировать борьбу за власть среди бывших членов аварского каганата
[49]. У аваров начались усобицы и волнения. Франки тем временем сосредоточились и удвоили свои армии, заключив для этого союз с южными славянами под водительством карантанского (словенского) князя Войномира.
В 791 году франкские войска выступили на аваров двумя колоннами: одна, под руководством Карла Великого, овладела пограничными аварскими укреплениями, другая двинулась из Фриульской низменности и, достигнув верховьев Савы, захватила Ринг, резиденцию аварских каганов. Авары бежали за Тису, а в Аахен, столицу франкского короля, пошли обозы с сокровищами, которые авары скопили за два с половиной столетия господства на равнинах Европы. В 796 году один из аварских вождей, учуяв перемену ветра, прибыл в столицу Карла Великого и присягнул на верность королю.
«Сколько сражений было проведено, как много было пролито крови — свидетельство тому то, что Паннония стала совершенно необитаемой, а место, где была резиденция кагана, теперь столь пустынно, что и следа, что здесь жили люди, не осталось. Все знатные гунны в той войне погибли, вся слава их пресеклась. Все деньги и накопленные за долгое время сокровища были захвачены [франками]. В памяти человеческой не осталось ни одной возникшей против франков войны, в которой франки столь обогатились бы и приумножили свои богатства, — писал Эйнгард и с потрясающей наивностью замечал: — Ибо до того времени франки считались почти бедными, теперь же они отыскали во дворце гуннов столько золота и серебра, взяли в битвах так много ценной военной добычи, что по праву можно считать, что франки справедливо исторгли у гуннов то, что гунны прежде несправедливо исторгли у других народов».
Во второй половине 796 года Карл поручил сыну Пипину, носившему титул короля Италии, добить аваров. При приближении франкской армии авары убили кагана с приближенными и отправили к Пипину парламентеров. Принц не стал разговаривать с теми, кого уже считал побежденными. Он напал на аваров, обратил их в бегство и вновь вторгся в Ринг, на сей раз разметав его до основания. В Аахен отправилось еще 15 подвод с добычей.
Авары совершили еще несколько пограничных набегов на франкские земли, и в стычках с ними даже погибли два высших франкских военачальника. Но вскоре авары навеки исчезают из летописей, а потом и из людской памяти. С точки зрения франков, войну с ними можно считать оборонительной.
Совсем иначе обстоит дело с походами Карла Великого в саксонские и фризские земли. Борьба за их завоевание и христианизацию шла с 772-го по 804 год.
В ожидании Страшного суда
Наших современников удивляют огромные затраты империи Карла на саксонские войны, несопоставимые с полученными экономическими выгодами. Никаких особенных богатств у саксонцев и фризов не было. На их малоплодородных землях стояли деревушки и скромные деревянные бурги, был скот, немного золота, взятого в мелких набегах, и только. Карл же затратил на войны с саксонцами массу ресурсов, не получив почти никакой отдачи.
Зачем все это? К чему безмерные траты, смерть верных вассалов, массовые казни саксов, огромные жертвы среди рядовых бойцов, недовольство знати? Никакого прагматического смысла эти походы не имели. Карл Великий не похож на безумца — значит, причины завоеваний не связаны с желанием быстро обогатиться.
Войны в саксами были, можно сказать, традицией. Эти полукочевые племена совершали набеги на территории севера Галлии еще при римских императорах, а затем при Меровингах. При Каролингах военные походы варваров в Австразию, Арденны и земли между Мозелем и Рейном угрожали коренным интересам дома Пипинов. Через эти земли пролегала масса торговых путей, речных и сухопутных. К тому же прирейнские угодья при Каролингах успешно богатели, и Карл Великий совершенно верно понял стратегическую необходимость отстоять подступы к этим территориям от саксов и всех, кто посмел бы на них покуситься. От контроля над междуречьем и долиной Рейна зависела судьба правящего дома.
Это первая причина, но была и вторая, сложная и плохо понятная нашим современникам. В VIII веке во франкском обществе нарастало ожидание конца света и Страшного суда, о которых повествуют Откровение Иоанна Богослова и Книга пророка Даниила. Об этом можно судить по взрывному росту числа мужчин и женщин, рвавших связи с миром ради монашества и отшельничества. Число обителей растет, и за их стенами ищут спасения души десятки тысяч человек.
