И однажды деточка вырастет.
* * *
Предположительно, лидером этрусской конфедерации являлся город Цере (современный Черветери), а главной целью союзников стала Алалия (Алерия) на Корсике, как основной источник напряженности в Тирренском море.
После 546 года до н.э., когда персы захватили собственно Фокею, основные потоки греческих беженцев устремились в Массилию и Алалию — очень уж хлебные местечки. Массилиоты вели обоюдовыгодную торговлю с Галлией и Иберией, Алалия же превратилась в ведущий центр благородного пиратского ремесла — мы помним, что в античности морской и побережный разбой не считался чем-то зазорным или недостойным, вовсе наоборот, пиратство приносило славу, добычу и воспевалось поэтами со времен Гомера.
Неудивительно, что Магон Великий, как главнокомандующий, назначил Алалию приоритетной точкой для нанесения решительного удара — ликвидация этого змеиного гнезда разом снимала множество проблем, прежде всего экономических: фокейцы перестанут опустошать этрусские берега, возобновятся стабильные коммуникации между Африкой и Италией, возродится торговля, а греки лишатся важнейшего форпоста, позволяющего быстро перебрасывать подкрепления на Сардинию, которая по договору с этрусками должна была войти в зону влияния Карфагена.
Одна из первых грандиозных морских баталий с участием Нового Города состоялась в 535 году до н.э. Обратимся к описанию Геродота:
«...По прибытии на Кирн фокейцы пять лет жили там вместе с прежними поселенцами и воздвигли святилища богам. Так как они стали [потом] разорять окрестности и грабить жителей, то тирсены и карфагеняне, заключив союз, пошли на них войной (те и другие на 60 кораблях). Фокейцы также посадили своих людей на корабли числом 60 и поплыли навстречу врагам в так называемое Сардонское море. В морской битве фокейцы одержали нечто вроде Кадмейской победы: 40 кораблей у них погибло, а остальные 20 потеряли боеспособность, так как у них были сбиты носы. После этого фокейцы возвратились в Алалию. Там они посадили жен и детей на корабль и, погрузив затем сколько могло на него поместиться имущества, покинули Кирн и отплыли в Регий.
Что до людей с погибших кораблей, то по крайней мере бо́льшую часть их захватили в плен карфагеняне и тирсены и, высадившись на сушу, побили камнями»
[27].
Сардонское море находится юго-западнее Корсики (Кирна), между островом Сардиния и Балеарскими островами, где Карфаген владел крупной военно-морской базой на Ибице — вероятно, союзный флот вышел как раз оттуда. Фокейцы же, прослышав о подготовке столь масштабной операции (военную разведку изобрели еще в Древнем Египте и Месопотамии две тысячи лет назад) выдвинулись навстречу Магону Великому не желая давать бой на своей территории и стараясь не допустить эскадру неприятеля к Корсике — вполне разумный шаг, лучше нанести упреждающий удар, чем сидеть в обороне. «Битву при Алалии» правильнее будет называть «битвой в Сардонском море».
Геродот полагает, что греки победили, однако называет победу «Кадмейской», подразумевая общеизвестный в Греции сюжет о походе аргосцев против Фив, когда на поле сражения пали шестеро из семи вождей Аргоса (до появления аналогичного по смыслу термина «Пиррова победа» осталось еще два с половиной столетия).
Позволим себе проявить долю скепсиса. Геродот был греком родом из Галикарнаса, сочувствовавшим своим соотечественникам, и потому из патриотических соображений приписавшим фокейцам «победу» — о какой в принципе победе может идти речь, если потоплены две трети флота, а оставшаяся треть по итогам сражения оказалась небоеспособной и вынуждена была бесславно отступить?
Кстати, о потерях эскадры Магона Великого Геродот предпочел умолчать, хотя писал свою «Историю» по горячим следам: со времен сражения при Алалии прошло меньше столетия и событие такого масштаба еще было у каждого на слуху!
Затем наблюдается и вовсе загадочное явление: уцелевшие фокейцы спешно эвакуируются из Алалии со чада и домочадцы, прихватив всё, что можно было утащить с собой. Почему? На протяжении тридцати лет, с самого основания города, греки устраивали отсюда кровавые набеги на Италию с близлежащими островами и ничегошеньки не боялись — ни боевого флота этрусков, ни возможного десанта, ни местных племен, известных своей свирепостью. Безусловно, город был укреплен — фокейцы всегда возводили стены, см. пример с Массилией. Отчего они не предпочли отсидеться в Алалии, послать за подмогой и дождаться подкреплений от массилиотов?
Выскажем осторожное мнение, что Геродот слегка преуменьшил масштаб разгрома фокейского флота — он не мог громко восхвалять карфагено-этрусский триумф по вполне понятным причинам: греческий читатель не понял бы автора, открыто возвеличивающего врага. Возможно, потери греков были гораздо серьезнее, чем доносит античный историк: мужское население Алалии понесло столь невосполнимый безвозвратный урон, что оборонять город оказалось делом бессмысленным и самоубийственным, единственный приступ сломил бы любое сопротивление.
Выход очевиден — немедленное бегство и попытка спасти женщин и детей.
Нашу версию подтверждает и последний пассаж Геродота о побиении камнями военнопленных. Ничуть непохоже на хозяйственных финикийцев! Пленные — это ценный товар, который можно продать работорговцам и получить за молодых и сильных мужчин неплохие деньги! Зачем разбазаривать добро, когда эпоха массовой работорговли еще не началась и рабы остаются весьма ликвидным активом?
Демонстративная жестокость карфагенян и этрусков на фоне панического бегства греков из Алалии имеет единственное рациональное объяснение: Магон Великий объявил войну на уничтожение. Хватит, натерпелись! Фокейская зараза должна быть выкорчевана под корень! Бес-по-ща-дно! Никакого обращения в рабство, никаких переговоров о почетной сдаче — резать всех, не взирая на пол и возраст!
(Это отчасти напоминает ассирийские террористические методы устрашения покоренных народов, но с некоторой разницей: Карфаген и Этрурия выбивали захватчиков с территории, которую считали своей — этруски давным-давно жили на Корсике, за столетия до появления фокейцев).
Уцелевшие греки сперва отправились в основанный халкидянами Регий (ныне Реджо-ди-Калабрия) расположенный на самом кончике итальянского «сапога», но там или не прижились, или предпочли независимость, основав севернее город Хилея (Элея). Былой силы фокейцы из Алалии уже не обрели.
Побиение камнями пленных было, видимо, карфагенской инициативой — этрускам из Цере, по Геродоту, якобы затем стало стыдно за этот некрасивый инцидент и они по совету Пифии из Дельф во искупление провели гимнастические игры с конными состязаниями и принесением жертв в честь убитых. Более реалистичная версия гласит, что ни о каком стыде и речи не шло, а церетане лишь хотели установить хорошие отношения с бывшими противниками, поселившимися в Хилее, ставшей со временем важной перевалочной торговой точкой на пути в Элладу.
Завершил кампанию справедливый дележ добычи. Этруски получили во владение всю Корсику, а Карфаген — Сардинию. Правда, для начала Новому Городу следовало усмирить диких сардов, тех самых, что недавно разгромили Малха — процесс занял много лет, но карфагеняне вытеснили варваров в горы, а сами построили на побережье две крупные колонии — сохранившиеся доселе города Кальяри и Сульчи, в противовес независимому финикийскому поселению Нора, не пожелавшему признавать власть африканских родственников
