* * *
Скептик – мембуфйгьменпж
[3]: он, как спущенный волчок, может некоторое время вертеться на острие, но утвердиться на месте не в состоянии.
* * *
Смешнее всего суетиться, т. е. принадлежать к числу тех людей на свете, о которых говорится: кто быстро ест, быстро работает. Когда я вижу, что такому деловому господину в самую решительную минуту сядет на нос муха, или у него перед носом разведут мост, или на него свалится с крыши черепица – я хохочу от души. Да и можно ли удержаться от смеха? И чего ради люди суетятся? Не напоминают ли они женщину, которая, засуетившись во время пожара в доме, спасла щипцы для углей? Точно они спасут больше из великого пожарища жизни!
* * *
У меня вообще не хватает терпения жить. Я не вижу, как растет трава, – а раз я не вижу этого, я и совсем не желаю смотреть! Мои воззрения похожи на размышления странствующего схоластика, пролетевшего поле жизни сломя голову. Говорят: творец насыщает желудок прежде глаз – я этого не замечаю. Мой взор давно пресыщен жизнью, а сам я все-таки голоден.
* * *
Спрашивайте меня о чем угодно, только не о причинах. Молодой девушке извиняют, если она не может привести причин на том основании, что она-де живет чувством. Со мной не то: у меня обыкновенно бывает так много одна другой противоречащих причин, что по этой причине я не могу сослаться ни на одну причину. Что же касается отношения между причиной и следствием, то и тут, если не ошибаюсь, что-то неладно. Громадная причина имеет самые ничтожные последствия, а то и вовсе никаких, какая-нибудь ничтожная причина иногда ведет к колоссальным последствиям.
* * *
Жизнь превратилась для меня в горький напиток, а мне еще приходится принимать его медленно, считая, как капли.
* * *
Следует отдать справедливость так называемым невинным радостям жизни; у них лишь один недостаток: они слишком уж невинны. К тому же и пользоваться-то ими приходится донельзя умеренно. Я еще понимаю, если мне предписывает диету доктор, – можно некоторое время воздерживаться от известных блюд, но соблюдать диету в диете – это уж чересчур!
* * *
Никто не возвращается из царства мертвых; никто не является на свет без слез; никто не спрашивает, когда хочешь явиться; никто не справляется, когда желаешь уйти.
* * *
Говорят: время летит, жизнь идет вперед и т. п. Не замечаю. И время стоит, и я стою. Все планы, которые выбрасывает мой ум, не идут в ход, а возвращаются ко мне; хочу плюнуть – плюю себе в лицо.
* * *
На что я гожусь? Ни на что, или на все что угодно. Редкая способность – сумеют ли оценить ее? Кто знает, находят ли себе место служанки, которые публикуются в качестве «одной прислуги» или, в случае надобности, в качестве «чего угодно»?
* * *
Ни одной беременной женщине не придут в голову такие причудливые и нетерпеливые желания, какие появляются у меня. Они относятся то к самым ничтожным, то к самым возвышенным предметам, но все равно отражают мгновенный страстный порыв души. Сейчас, например, мне хотелось бы тарелку размазни! Мне вспоминаются школьные годы, – нам всегда подавали ее по средам. Помню, какая она была гладкая и нежная, как улыбалось мне таявшее в ней масло, какой горячий пар шел от нее, как я бывал голоден и с каким нетерпением ожидают позволения приняться за нее! Вот бы теперь тарелку такой размазни! Я готов отдать за нее свое первородство, – даже больше!
* * *
Никогда не следует падать духом. «Когда беды и несчастья обрушиваются на человека самым жестоким образом, в облаках появляется спасительная рука», – так сказал недавно на вечерней проповеди господин пастор.
* * *
Я частенько бываю под открытым небом, однако ни разу не видал ничего такого. Несколько дней тому назад мне, правда, показалось нечто подобное, но и это была не рука, а что-то похожее на простертую из облаков руку. Я подумал: жаль, что нет тут нашего пастора, а то он решил бы, не на это ли явление он тогда намекал. Размышления мои прервал какой-то прохожий. «Вы видите этот смерч? – начал он, указывая на облачную руку. – Его в наших местах редко увидишь, но случается, он уносит с собой целые дома!» О-о! Так это – смерч! И я со всех ног пустился домой. Как на моем месте поступил бы господин пастор?
* * *
Пусть другие жалуются, что наше время дурно, – я недоволен им за то, что оно ничтожно, совершенно лишено страсти. Мысли современного человека жидки и непрочны, как кружева, а сами люди жалки, как кружевницы. Людские помыслы слишком ничтожны даже для того, чтобы назваться греховными. Червяку еще, пожалуй, можно бы вменить в грех такие помыслы, но человеку, созданному по образу Бога! Желания людские степенны и вялы, страсти спят – люди только «исполняют свои обязанности» и то, как торгаши-евреи, позволяющие себе немножко поурезать червонец. Они думают, что как бы Всевидящее Око не следило за ними, авось все-таки им удастся урвать малую толику. Гадко! Вот почему душа моя постоянно обращается к Ветхому завету и Шекспиру. Там, по крайней мере, чувствуется, что говорят люди, – там ненавидят, любят, убивают своего врага и проклинают его потомство во всех поколениях, – там – грешат!
* * *
Маг Вергилий велел изрубить себя в куски, бросить в котел и варить в продолжение восьми дней – посредством этого процесса он должен был вновь стать молодым. Чтобы чужой глаз не мог заглянуть в волшебный котел до срока, он приставил караульного. Тот, однако, сам не выдержал искушения и Вергилий в виде младенца с плачем исчез навсегда! Я тоже слишком рано, кажется, заглянул в котел жизни и исторического развития и вследствие этого, вероятно, не пойду дальше младенчества.
* * *
Я делю свое время так: одну половину сплю, другую – грежу. Во сне я не вижу никаких сновидений, и это хорошо, потому что уметь спать – высшая гениальность.
* * *
Быть вполне человеком – все-таки выше всего. У меня на ногах появились мозоли – значит шаг вперед.
* * *
В результате моей жизни получится «ничто». Она представляет собой одно настроение, один колорит; выйдет, таким образом, нечто вроде картины художника, которому поручили изобразить переход евреев через Красное море: он покрыл все полотно красной краской, поясняя, что евреи перешли, а египтяне утонули.
* * *
Что ни говорите, а человеческое достоинство признается еще в природе. Желая отогнать птиц от плодовых деревьев, ставят чучело, и даже отдаленного сходства этого пугала с человеком достаточно для того, чтобы внушить уважение.
* * *
Лучшим доказательством ничтожества жизни являются примеры, приводимые в доказательство ее величия.
* * *
Пошлая судьба! Напрасно ты, как старая развратница, замазываешь свои морщины белилами, напрасно звенишь своими шутовскими бубенчиками. Надоела ты мне! Все то же да то же, все idem per idem, никакого разнообразия – все одно и то же разогретое вчерашнее блюдо. Придите хоть вы, сон и смерть, одни вы, ничего не обещая, все исполняете!
