— Я согласна стать твоей женой... — с губ слетает едва различимый шёпот, но мой мужчина прекрасно всё понимает. Мягкие губы касаются моих, замирают на пару секунд, жаля невидимым сладостным током. Импульсы проносятся по всему телу, скапливаясь в зоне копчика. Мне хочется прогнуться в пояснице, как это делают кошки, но я лишь растягиваю довольную улыбку, прикусываю легонько нижнюю губу Димы и отстраняюсь, улавливая его негромкий, хрипловатый ответ.
— Ты дала клятву при ребёнке, маленькая. Помни об этом...
Где-то над нами послышалось грудное «кхм... кхм...» По струнам ударили пальцы. Гитара ожила мелодичным звуком. Голос Матвея разогнал мурашки под кожей.
«Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь,
Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...
Как отблеск от заката, костёр меж сосен пляшет,
Ты что грустишь, бродяга, а ну–ка, улыбнись.
И кто–то очень близкий тебе тихонько скажет:
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...»
(Песня Олега Митяева).
Глава 16. Пять дней спустя...
Дмитрий.
— Дмитрий Александрович, ещё вот здесь поставьте последнюю подпись и можно официально считать Найденова Александра вашим сыном.
Твёрдой рукой ставлю росчерк в графе и с облегчением выдыхаю нервное напряжение.
— Он и есть мой сын, — с уверенностью заверяю. — Воронцов Александр Дмитриевич. Благодарю, Евгений Борисович, за вашу оперативность. За то, что поспособствовали продвижению этого нелёгкого процесса и сгладили все острые углы в нужных инстанциях.
— И вам спасибо за щедрость, — ладонь чиновника смыкается с моей в крепком рукопожатии. — Матвей столько сделал для меня, что я обязан ему по гроб жизни! Мои поздравления!
— Поздравляю Димыч! — Матвей, в свою очередь, приобнял меня, похлопав по плечу. — Ну что, многодетный отец? Этот уровень мы с тобой одолели, — подбадривает приподнятым настроением, — остался самый сложный — обрадовать невесту.
— Надеюсь, Ася меня поймёт, — убираю ручку в карман пиджака, принимая из рук высокопоставленной личности документы об усыновлении ребёнка.
— Дмитрий Александрович, вы же понимаете, что время на вес золота. Сейчас в детских домах чёрт-те что творится! То их по несколько сливают в одно учреждение, то закрывают, разбрасывая ребят кого куда по всей необъятной Родине, то отдают заграничным родителям, думаю, не нужно рассказывать каким путём... Пусть ваша женщина радуется за мальчика, он наконец-таки попал в крепкую семью. Когда у вас свадьба?
— С датой ещё не определились. Но распишемся на следующей неделе. Я договорился.
— Ну вот и отлично. Внести изменения в документ не составит никакого труда. Будет у вашего сына и отец и родная мать.
— Жень? Может с нами? Я магарыч поставлю. Пообедаем?
— Матвей, давай в другой раз. Завтра у жены день рождения намечается, просила сегодня за подарком съездить. Попробуй, откажи! — хохочет.
— И то верно. Ну ладно, старик, как-нибудь забегу к тебе на коньяк. Бывай.
Из здания мэрии я вышел с мокрой спиной и дрожащими руками. Начался эмоциональный откат. Казалось бы, причин для паники нет. Я достиг ещё одной поставленной цели, нужно радоваться, но меня с какого-то хрена гложет неприятное чувство тревоги. Чтобы немного отвлечься — позвонил своей секретарше, попросил послать человека, знающего толк в игрушках, за покупками в торговый центр рядом с офисом. Сегодня не могу вернуться домой без подарков, а самому их выбирать времени нет. После обеда назначена важная встреча с клиентом.
— Дим! — спустя короткое время голос Матвея неожиданно врывается в голову. — Трубку возьми. Опять задумался.
На автомате достаю смартфон, шагая в ногу с родственником в направлении платной стоянки. Мой новый водитель и по совместительству охранник открывает мне заднюю дверь.
— Да, — отвечаю на звонок Серова (хозяина автосалона), у которого я недавно приобрёл свой «судьбоносный» красный Мерс. — слушаю тебя, Паш. — забираюсь в салон автомобиля.
— Димыч, в Кремль легче дозвониться, ей-Богу! Тачку твою сделали. Царапины закрасили. Стёкла сверкают. Скрин-отчёты я получил и остался доволен работой ребят. Все на высшем уровне.
— Когда за ней подъехать, не говорили? А, впрочем, я могу им сам перезвонить.
— Куколку оставили на твоей личной стоянке, рядом с офисом. Ключи у Сонечки заберёшь. С тебя причитается, старик! Не забудь.
— Не забуду, Паш. Я перезвоню. Спасибо тебе, — сбрасываю вызов, пряча телефон обратно в карман.
— Ну что? Едем, чего-нибудь перекусим, Дим?
— Поехали, — соглашаюсь, глядя на наручные часы. — У меня полтора часа в запасе.
— Серый, давай-ка вези его к торговому центру, там есть отличный ресторанчик на третьем этаже. — Матвей даёт команду, принимая звонок. — Слушаю, Денис. Ты где? — сосредоточенно хмурится. — Жду на нашем месте рядом с офисом Дмитрия через полчаса. Захвати результаты расследования генетической экспертизы по стёклам. Хочу сам на них взглянуть. Дело не терпит отлагательств.
Ресторан «Зазеркалье».
— Снежана Сорокина очнулась, — делится очередной новостью Матвей. — Пока ещё слаба, но готова давать показания против Зубарева. Кузнецов усилил охрану на входе в её палату. Под утро её перевели из реанимации. Теперь заместителю мэра не отвертеться. Если не начнёт сотрудничать — вытащим информацию клещами. Мне нужно прижать к земле этого ублюдка, чтобы не дёргался лишний раз.
— Привет, мужики! — Лютый присел на соседний стул напротив Матвея. — Вот. Держи, — опустил перед ним серую папку на стол. — Ты будешь сильно удивлён. Впрочем, как и ты, — перевёл на меня взгляд.
Матвей некоторое время изучающе проверял содержание отчёта, с каждым разом всё больше хмуря лоб в процессе чтения.
— Значит... всё-таки жива наша «покойница»? — поднимает на Дениса недоумённый взгляд.
— Как видишь, — хмыкает тот, намазывая небольшой ломтик хлеба маслом.
— Не врал, сукин сын! — захлопнул папку Матвей. — Правду Анастасии сказал, — отставил её в сторону и занялся тем же, чем и Дэн. Похоже, я единственный среди них охреневший слушатель (не считая моего охранника за спиной), который не понял сути разговора этих двоих.
— Матвей? О чём это вы? — сгорая от любопытства, задаю вопрос. — Кто сказал? Что ей сказал, мать вашу? — шиплю сквозь зубы, требуя развернутого ответа. — Можешь не говорить загадками?
