— Привет, — негромко произношу, не сводя с неё взгляда. Алина встрепенувшись, выныривает из омута мучительных грёз. Поднимает лицо. Широко распахивает глаза, затягивая ими как раньше в тёплую лазурную лагуну. — Как долетела? Выглядишь слишком уставшей.
— Есть немного, — переступив с ноги на ногу, внимательно присматривается к моему лицу. Следом отталкивается от опоры, делает уверенный шаг навстречу и обхватывает ладонями мои скулы. — Дим, что случилось? Черт! Что происходит? — голос дрожит, глаза тревожно мечутся по сторонам, изучают мелкие царапины на мне, гладит их большими пальцами. — Соня сообщила о происшествии. Как ты?
Нежные ладони оглаживают щёки, вынуждают невольно прикрыть глаза. Схожу с ума, вырывая из памяти вспышки нашей прошлой жизни, будто бы вчера вот так вот прощались молча.., а затем сорвало планку у обоих острыми чувствами, жадным последним сексом и горечью неизбежной разлуки. Илья, как живое напоминание нашей страсти.
— Я жив, прекрати, Аля... — смотрю, как бескрайняя синева наполняется влажной болью, незваными эмоциями и криком души... Блять! Только не сейчас! Не здесь! Сука! Я же всё отпустил давно... сжёг внутри любые воспоминания... она вернулась и всколыхнула этот чертов пепел заново, доводя меня до удушья... — Ну ты чего, Аль? Я Соню уволю, за то, что много болтает. Вы до сих пор сплетничаете обо мне?
— Я не знаю... — шепчет едва уловимо, — что с нами стало, Дим? Мы же всё уничтожили... сами, своими руками. Я на сына смотрю и каждый раз вижу тебя, твои глаза, губы... твой запах в нём... Пытаюсь убедить себя, что любви больше нет. Её же нет? Почему? Почему всё... так?
— Аля... не надо... — накрываю ладонями её тонкие пальцы, сжимаю их до боли, гася в душе последние искры нашей измученной любви, сердце натянуто колотится в груди, вот-вот разойдётся по швам. Закусив губу, ищет в моих глазах ответ. Позволяет слезам сорваться с ресниц, а я, как последний кретин, хочу её прижать к груди и успокоить, словно маленькую девочку. Ненавижу женские слёзы. Готов себя разорвать за эту слабость. За то, что поддаюсь данному моменту, не противясь, не замечая вокруг ничего...
— Хочу тебя ненавидеть и не могу... — наклоняется близко, жаля мои губы горячим воздухом. Оба едва дышим. Горим в смятении, окунаясь в какой-то другой мир. — Дим, помоги мне понять, прошу...
Я сдох, почувствовав её губы на своих. Что-то мной руководило, острое, безжалостное, пьяное... Как в то прощальное мгновение, позволил себе оступиться и сорваться всего на миг, ощутить вкус её кожи, её дыхания. Сминая в секундном порыве губы Алины, очнулся, как от резкого толчка. «Ася!»... Всё дело в ней. Нет больше прошлого. От поцелуя Али уже не штормит, как раньше, не вынуждает нервы щекотать кожу в самых чувствительных участках, не заставляет сердце замирать, мозг не ловит разжигающих желание импульсов. Всё угасло давно. Кажется, мы оба уняли интерес, отстранившись друг от друга также быстро, как и соединились.
— Ты чего, Алин? — прихожу в себя, рвано глотая воздух.
— Не знаю, Дим, прости... — задыхаясь, шепчет в ответ. — Не смогла удержать порыв. Новость о взрыве довела до отчаяния. Думала поцелую тебя и пойму, остались ли во мне ещё хоть какие-то чувства к тебе. Это очередная ошибка. Я хочу забрать сына и уехать. Будет лучше, если мы не станем ворошить прошлое.
— Разбитую чашку не склеить. Я помню, Аль. Но ты снова бежишь от себя самой. Я не готов отпустить Илью...
* * *
— Ты не имеешь права его удерживать! — голос Алины звучит резче, приобретая холодный окрас, окончательно отрезвляя нас обоих. Узнаю её персональный тембр в моменты злости. Имеет право. Засунув руки в карманы штанов, даю возможность высказаться. Она понимает это и смягчает тон. — Раньше дети тебя не волновали, Дмитрий. Что изменилось? Ты сделал успешную карьеру. Добился всего, чего хотел. Одумался? Нашёл наконец время для семьи?
— Не заводись, Аль. Я лишь сказал, что не готов отпускать Илью. Отнимать сына у тебя в планах не было, но я хочу принимать участие в его жизни, — сжимаю до боли руки в кулаки. Желваки ходят ходуном, потому что она снова противится, делает, как велит ей гордыня, напоминая разъярённую львицу, у которой пытаются отнять малыша. Чувствую — войны не избежать.
— Как ты себе это представляешь? Сделаешь тест на отцовство? Станешь добиваться права на ребёнка через суд? Начнёшь указывать где и как мне жить? Неужели до сих пор не встретил достойной девушки, с которой создал бы свою семью?
— Значит, Соня тебя пожалела? — вопросительно выгнув бровь и склонив голову на бок, пытаюсь уловить её настоящую реакцию. — Она ведь в курсе моей личной жизни. Нужно было сразу тебя предупредить.
— Ты о чём? — откровенно удивляется Алина, глядя в мои глаза.
— О своей невесте, Аля. Я вскоре на ней женюсь. Наше с тобой внезапное приветствие, черррт! — грудь пронзила острая боль. Принимаюсь растирать ладонью грудную клетку, понимая, насколько сильно я налажал... — Оно явно доставит мне хлопот. Ася живёт у меня.
— Ого! — на мгновение теряет дар речи, часто моргает. — Ну тогда это меняет дело, Воронцов. Наконец-то ты будешь счастлив, а я забираю Илью, и мы спокойно уезжаем в отель. Разговора здесь не будет. Не хочу вредить твоему предстоящему союзу. Я не шучу, Дим. Позволь мне с сыном уехать. Такси я не отправила только по этой причине, — скрипнув зубами, тихонько вздыхает.
— Ты никуда не уедешь, пока мы с тобой не поговорим и не решим, как нам всем жить дальше. Илья и мой сын, Алина. Сейчас не лучшее время вставать в позу и пререкаться. Вчерашний взрыв тому подтверждение. На что ты надеялась, оставляя ребёнка на Кирилла? — не обращая внимания на Алю, подхожу к багажнику и уверенными движениями достаю из него чемоданы. Ставлю у её ног. Рассчитываюсь с таксистом и отправляю мужика прочь.
— Если бы не глупость Марины, — злится на мои действия, — ты бы до сих пор не знал! Она его сплавила Бесу без моего ведома.
— А как же твоё письмо? — поднимаю багаж, направляюсь во двор к крыльцу. Аля вынужденно следует за мной. Пришёл мой черёд злиться. — Ты в нём написала, что Кирилл отец Ильи! Обо мне и словом не обмолвилась!
— Я?! — Алина нервно хохочет. Бросаю на дорожку чертовы ящики и устремляю на неё свой свирепый взгляд. Аля сбавляет обороты, понижает голос. — Марина загорелась во что бы то не стало помирить меня со своим братом. Это её неслыханная глупость! Не моя. Письмо написала она. У Ильи твоё родимое пятно. Я бы не стала рисковать, зная о твоих возможностях и связях!
— А почерк? Я по-твоему идиот? Почерк она тоже подделала?
— У нас похожий почерк! Поэтому никто не обратил внимание.
— Мама Аля! Мама Аля плиехала! Ула! Мамуся плиехала! — сын внезапно прерывает наш спор, запрыгивая с разбегу на руки к Алине. — Папа Волон, а мама у нас останется? Ма! Я так скучал!..
Ася.
— Ахренеть поворотики! — возмущается ошеломлённая Катя, наблюдая вместе со мной за происходящим на улице.
Лучше бы я не подходила к окну, испытывая нехватку воздуха от волнения в небольшой ванной комнате. Теперь же, затаив дыхание и сжимая ладонью изо всех сил тест на беременность, ощущаю, как острое лезвие ножа режет на тонкие полоски не только моё сердце, но и руку. Острые уголки пластика впиваются в кожу вместе с ногтями, жгут на ладони отметены — линии настоящего и будущего. Вдыхать глубоко кислород не получается. Гипнотизирую взглядом безжалостный поцелуй любимого мужчины и его бывшей женщины, не находя в себе сил если не отвернуться, то хотя бы закрыть глаза и не смотреть в их сторону. Горькие эмоции действуют подобно раскалённому клейму, оставляя в памяти неизгладимые следы. Чувствую, как яд предательства болью просачивается в кровь и несётся по венам, сжигая меня всю изнутри, испепеляя каждую дрожащую клеточку моего тела. В голове проносятся обрывки нашей совместной жизни, пусть и короткой, но такой яркой, трепетной, донельзя счастливой и одновременно сумасшедшей. Неужели пытался забыться благодаря мне? Любит её до сих пор? Я же поверила каждому его слову, взгляду, действию, поцелую, каждой откровенной ласке...
