Ася.
Боже, под этим пристальным взглядом я чувствую себя распятой и беспомощной, сгорающей в костре противоречивых чувств. Пока его ждала, наревелась сполна, до одури, каждый раз прокручивая в голове все те пошлые словечки, произнесённые его устами для другой женщины. Оказывается, чем больше я его ненавижу, тем ещё сильнее люблю. Люблю необъяснимой больной любовью. И чем дальше, тем хуже. Больше всего на свете я сейчас хочу не любить — никого и никогда.
Несмело веду кончиками пальцев по его спине, ощущая, как он вздрагивает от щекотки. Вдыхаю родной аромат. Он, как дурман, проникает в лёгкие, просачивается в кровь, стремительно летит по венам, отравляя каждую мою клеточку, собирается в тягучий клубок за грудиной, давит и жжёт. Хочется вырвать с мясом эти чувства, только не с тела, а с души. Прижечь рану раскалённым металлом. Если бы можно было стереть память сейчас, я бы стёрла, но она пульсирует, сводя меня с ума и разрывая голову болью.
— Я промокла под ливнем, пока добиралась на такси домой, — отчитываюсь перед ним, едва справляясь с дыханием. Придётся хладнокровно врать. Выяснять отношения нет ни сил, ни желания. Уставшая и опустошённая внутри — банально хочу тишины, и чтобы никого не было рядом. Ни-ко-го...
— В спешке где-то потеряла мобильный. Наверное в такси оставила, когда рассчитывалась. Прости, Дим, но домашний я не услышала. Долго отогревалась в горячей ванне, а затем уснула после крепкого чая с травами.
Он обхватывает ладонями моё лицо и целует в губы целомудренным поцелуем.
«И все?» — спрашиваю я себя, когда Дима отпускает меня и встаёт с кровати. Один-единственный невинный поцелуй — всё, что он может сейчас мне дать? Прикусываю губу, подавляя в себе отчаяние и спешу подняться с кровати следом за ним.
— Завтра купишь себе новый телефон и восстановишь «симку», — снимает с себя наручные часы и кладёт на комод у зеркала, отмечая время. Вытаскивает из кармана мобильный, отправляя туда же. Его длинные пальцы быстро проходятся по пуговкам, вынимая их из петель, расстёгивают рубашку. Он раздевается до трусов, снимая с себя ремень и брюки. С тоской в сердце наблюдаю за каждым чётким и торопливым движением. Неужели и вправду способен вот так с лёгкостью провести уикенд с другой?
— Ася, не вынуждай меня заводиться по пустякам. Я думал, ты расстроилась по поводу отменённого обеда. Или причина всё же не в нём? — ловит меня за разглядыванием.
Я никогда не перестану его ревновать. Все говорят, что ревность — это недоверие. Для меня ревность — это одно из проявлений любви. Я живой человек, имею право на ошибки. Ревную, потому что не хочу делить его ни с кем, потому что люблю и хочу быть любимой.
Он сейчас намекает о встрече с Алиной. Их всегда будет связывать Илья, поэтому, наверное, глупо ревновать к прошлому, если только оно не притягивает с неимоверной скоростью. Но ведь притягивает, и с этим трудно поспорить. Наши отношения стремительно рухнули после её приезда.
— Почему я не могу расстроиться из-за твоей командировки? — пытаюсь перевести тему разговора. Как бы мне сейчас не было больно, решаюсь до его возвращения не выяснять отношений. Мы только сильнее разожжем костёр, а выяснить так ничего и не успеем.
— Всего каких-то пару дней, Ася, — Дима выдвигает ящик комода и достаёт из него чистое полотенце, подходит ко мне, закидывает на мою шею, притягивая им к себе.
— Затем ещё одна и ещё... — шепчу я, неотрывно глядя в его серые омуты. — Я должна привыкнуть к твоему плотному графику, — делаю глубокий разочарованный вздох.
— Тебе нужно вернуться к прежней работе. Ты же хотела открыть художественную школу для детей. Вот и подумай над этим, пока я буду раскручивать свой бизнес, ты развивай свой.
* * *
Застываем, утопая в нежных взглядах друг друга, так искренне, что я теряюсь окончательно. Не понимаю ни его, ни себя. Наедине со мной Дима чуткий, любящий мужчина. Почему же за стенами нашего дома он предпочитает вести двойную жизнь?
Когда-то Слава мне сказал, что для мужчины это нормально, ведь они по своей природе полигамны, могут трахать нескольких самок, а любить всего одну, ту, которая больше всех подходит для продолжения рода. Я никогда не соглашалась с таким мнением, и сейчас не могу этого принять. Чувствую, как сердце трещит по швам и глаза начинает щипать, поэтому, чтобы не выдать себя, краду быстрый поцелуй и напоминаю ему, отрезвляя нас обоих:
— У тебя мало времени. Опоздаешь на самолёт. Где чемодан?
Дима освобождает меня от полотенца и тянется рукой к волосам, ласково пропуская их сквозь пальцы, заправляет за ухо, попутно нежно касаясь чувствительной кожи. Прикрываю на секунду глаза, пьянея.
— В гардеробной на полке, — слышу его низкий голос. — Там остались кое-какие чистые вещи с прошлой поездки. Вытащи их, остальное я сам соберу, — заканчивает разговор и уходит в ванную комнату.
Слышу, как включается вода в душевой кабине. Хочется подойти и прижаться со спины к его голому телу, погладить пальцами влажный торс с мягкой порослью волос, зарыться лицом между лопаток. Я бессознательно делаю шаг в сторону приоткрытой двери, но в последний момент меня останавливает звук «смс» пришедшей на его айфон.
Моё любопытство берет верх надо мной, и я подхожу к комоду, в очередной раз убеждаясь в том, что лучше бы я этого не делала:
«Алина: ...000653408...» — мигает «Push-уведомление».
Понимаю, что они связаны сыном навсегда, понимаю, что он не прекратит с ней общение, и мне придётся мириться с этим каждый раз и каждый раз делить его...
Во мне лопает последняя пружина. Не могу так больше. Не хочу...
— Как прошла ваша встреча с Алиной? — спрашиваю, сама не знаю зачем. Где-то глубоко в душе ищу всему оправдание и не нахожу. — Вы договорились с ней, или она выдвинула очередные условия?
— У неё нет выбора, Ася! — громко отзывается Дмитрий и вполголоса добавляет. — Ты же знаешь, что суд учтёт моё желание и примет решение в мою пользу.
Глава 19. Когда нельзя выбирать.
Ася.
Два дня спустя, воскресенье, 4 июля.
— Уснул с ложкой в руке, представляешь? — усмехаюсь Рае, присаживаясь за стол. Ставлю перед собой чашку с тёплым какао с молоком, которое Сашка так и не допил. — Умаялся, бедняга, на детской площадке. Столько новых впечатлений. Рай, — благодарно накрываю ладонью её морщинистую руку, лежащую на столешнице, и легонько потираю подушечками пальцев шероховатую кисть, — спасибо тебе, родная, за всё, особенно за самокат. Он безумно счастлив. Что бы я без тебя делала?
Замолкаю, опуская голову на ниши руки, прижимаясь к ним щекой. Рая накрывает свободной ладонью мой висок и успокаивающе поглаживает его, попутно заправляя волосы за ухо. Мне до мурашек приятны её прикосновения. Хочется перестать думать обо всём и уснуть, но стоит прикрыть веки, и его лицо тут же всплывает в памяти: немного уставшее, с задумчивым взглядом и с едва заметной ухмылкой на чувственных губах.
