Взять себя в руки еще никогда не было так сложно. Мысли, одна хуже другой, толкались в голове, превращая его в одержимого безумца. Это только его вина. Скольких бы он не убил, исправить ничего не сможет.
Но среди сонма страхов за свою женщину и ненависти к самому себе, мелькнула надежда. Нет, Олеся не из тех, кто легко сдается. Она сможет продержаться, пока он ее не найдет. Обязательно сможет. Она ведь столько его ждала. И он не должен подвести ее сейчас, когда они были в шаге от того, чтобы получить друг друга навсегда. Никакие демоны ему не помешают. И даже Крампус, будь он проклят, не получит ту, которая завладела всеми мыслями и желаниями Габора. Наконец у него было то, за что биться. И он будет биться до конца.
Не правы говорящие, что непобедимы те, кому нечего терять. Непобедимы те, кому есть, за что сражаться. Потому что они познали то, насколько сладкой и желанной может быть жизнь, а значит, будут рвать за свое до конца.
Что-то в трусливом взгляде швеи его насторожило. Ее глаза перебегали с его искаженного яростью лица на окровавленную одежду, потом на Драгана, стоящего за спиной. Она будто искала помощи и поддержки.
Габор сжал пальцы вокруг цыплячьей шеи портнихи, наблюдая, как из мертвенно бледного ее лицо становится багровым:
— Хвать врать мне, тварь… Я хочу слышать правду…
— Там кто-то был… — Она едва слышно просипела, слепо цепляясь за его запястье.
Габор не смог сдержать подступающую ярость.
Пальцы сжались сильнее. Он едва ли не оторвал мразь от пола:
— Кто?!
— Н-не знаю… Кто-то стучал… в… в стену…
Габор швырнул дрянь на пол:
— Почему вы никого не позвали?!
— Я… я забыла! Ее Высочество отослала меня, и я… отправилась на ваши поиски. Но вас нигде не было…
Габор не осознавал, что творит, в кого превращается. В нем бурлили гнев и ярость, дикое, разрывающее душу отчаяние. Прямо сейчас кто-то невидимый копошился в его нутре, вытягивая наружу жилы. Он замахнулся ногой, желая размозжить голову мерзкой твари, но Драган навалился на него сзади, удерживая от неминуемого убийства. Он что-то кричал солдатам, приказывал помочь, и те, больше страшась его, чем демонов, с опаской подходили к Габору и пытались его оттащить.
В голове немного прояснилось. Достаточно для того, чтобы осознать всю степень своего бессилия. Он был готов убить каждого в замке, если бы это помогло привести его к Олесе.
Высвободившись из хватки стражей, чувствуя, как прерывается дыхание, Габор приказал:
— Проследите, чтобы… госпожа Карола не покинула нас раньше времени.
Если он не сможет спасти Олесю… тогда Дьекельни действительно потонет в крови, которую прольет он сам, начав с портнихи и заканчивая… самим собой.
За несколько минут его замок окрасился кровью. Реками крови и слез. Вместо радостного смеха и витающего в воздухе предвкушения праздника, повсюду клубился дух смерти. Зловонный, отравляющий разум смрад.
И Габор поддался безумию. Когда увидел Миклоша, отдающего распоряжения демонам, он позволил ярости овладеть собой. Отец всегда твердил, что только холодная голова поможет воину. Но сейчас… Сейчас он не хотел быть холодным. Он хотел разрывать и ломать отчаяннее тех демонов, которые встали перед Миклошем стеной.
Но и они не помогли. Не спасли ублюдка от смерти. Пытая брата, он словно впал в беспамятство. Утратил контроль над собой и поддался ярости. Болезненному отчаянию. А смотря, как Миклош умирает, испытывал… удовлетворение. Так было правильно. Устранить любую угрозу, угрожающую Олесе. Даже если этой угрозой оказался его собственный брат. Но за сотворенное этот выродок не достоин был жизни. Никакой.
Путь к Олесе преградили примитивные, одержимые лишь жаждой убийства, демоны. Они растерзали не успевших спрятаться слуг, справились с рыцарем, старавшимся их остановить, и теперь пытались вырвать железную решетку из камина. Они обжигали лапы о железо, ревели и толкали друг дружку попробовать. А руководил всем этим Миклош…
Его братец так увлекся командованием демонами, что даже не заметил приближения Габора.
— Ну же, тупые твари! Нужно вырвать эту решетку! Она тут вделана намертво. Это один из самых огромных каминов в крепости! Если у нас получится…
— А если нет? — Габор шагнул вперед, не желая больше выжидать и терять время.
Миклош так и замер, бросая на Габора полные ненависти взгляды. Но кроме нее в них плескался и страх. Габор видел это. Он, кажется, даже подпитывался ужасом брата.
— Ты… ты все еще жив? Но это не на долго! — Миклош пытался храбриться, а сам отступал за спины демонов, которые наконец заметили Габора.
Они скалились, рычали и хрипели. Вот только больше напоминали готовых сожрать друг друга обезумевших животных, чем реальную угрозу. Но Габор не мог их недооценивать. Сначала он должен был разобраться именно с демонами. Только после этого получится подобраться к брату и сделать все, что тот заслужил.
Габор сжал челюсти, наблюдая, как взгляд Миклоша хаотично мечется по огромному залу, в поисках выхода. Нет, братец, отсюда сможет выбраться только один из них. И Габор точно знал, что это будет не Миклош.
Демоны выстроились перед Миклошем стеной, явно заслоняя его и оберегая от Габора. Вот же выродок… Он наверняка пошел на сделку…
Эта мысль не успела промелькнуть в мозгу, как Миклош уже отвечал на невысказанные вопросы:
— Скоро Дьекельни будет моим. Как тебе это, а, братец? Я стану Господарем, а ты — моей игрушкой.
Габор позволил улыбке изогнуть губы. Семья превыше всего. Это самое ценное, что у него было. Великий Род оставался великим пока были живы те, кто делал его таким. Между братьями и сестрами не должно быть разлада — не будет никакой власти и никаких богатств, если они перегрызут друг друга. Кто-то всегда был старшим, первенцем, наследником. Этот порядок вещей не изменит ничто.
Но сейчас ему было плевать. Он ХОТЕЛ убить брата. Уничтожить, причинив столько боли, сколько только возможно. Тварь, сотворившая подобное с его крепостью, тварь, из-за которой Олеся оказалась в опасности, — эта тварь должна умереть.
Если бы он не убил Маргит, Олеся никогда не заняла бы ее место. Она не умерла бы в своем мире и… и ей бы ничего не грозило. И все равно, что тогда он прожил бы пустую жизнь. Главное — с ней все было бы хорошо.
Габор медленно размотал цепь. Изогнутый железный шип на конце — «коготь дракона», чиркнул по полу.
— Понравилось заключать сделку, а, братец? Каково быть отмеченным демоном?
Миклош посерел. Уголки его глаз и губ задергались, а пальцы начали дрожать, сжимаясь в кулаки.
