— Хорошо. Договорились. Ты обещал. Не думай, что я про это забуду.
Он закончил перевязывать ее руку и неожиданно подсел совсем близко. Горячее дыхание обожгло Олесе губы. Она не удержалась и жадно вдохнула аромат Габора. Как же он потрясающе пах. Его губы быстро и жадно коснулись ее губ, пристальный взгляд удержал ее.
— Какая ты, оказывается… кровожадная…
Потеряв волю, Олеся потянулась за его ртом. Забылась и слегка лизнула шершавые губы. Тихий, на выдохе, стон Габора послал дрожь по всему телу. Олеся почувствовала, как в животе все сжимается от предвкушения. Провались все пропадом, но она снова хотела его! До боли. До рези в глазах. До судорожно сжимающихся пальцев в попытке зарыться в его волосы, притянуть к себе, не отпускать.
Габор обхватил ладонями ее талию, сжал и притянул к себе. Он набросился на ее рот с новой силой, как будто пару часов назад не целовал и не ласкал так, что подкашивались ноги. Олеся взобралась на его колени, часто дыша, обхватывая губами язык Габора, бесцеремонно вторгающийся в ее рот.
Может это воображение или самовнушение, но руки Габора казались невозможно горячими. Они обжигали кожу сквозь ткань сорочки, оставляя невидимые глазу отметины. Олеся покрылась испариной, когда он медленно потянул вверх подол, обнажая ее ноги. Она вцепилась в плечи Габора, боясь, что какая-то неведомая сила сможет его отнять. А у нее еще никогда не было такого мужчины. Сильного, властного, совершенно невыносимого, но, кажется, готового ее защитить. А как он оплатил все ее покупки в деревне? И отдал монетку той старушке. А ведь чем богаче человек, тем жаднее. Но Габор… Олеся не понимала его. Все еще немного опасалась и нестерпимо хотела. Вполне возможно, что совсем скоро она наскучит ему, или же он, наигравшись, отдаст ее братцу, и тогда ей придется совсем тяжело. Но до тех пор… Она не будет отказывать себе ни в чем. И сейчас ее самое большое желание — чувствовать обнаженной кожей его кожу. Слушать, как он стонет от ее ласк.
Олеся сама задрала сорочку выше, разводя ноги и устраиваясь на его коленях. Габор с новой силой принялся терзать ее рот. Боже… Он целовался так, словно занимался с ней любовью ртом и языком. Жадно и влажно. Пробовал на вкус, слегка прикусывал губы, а затем посасывал их. У Олеси кружилась голова. Она впилась в его плечи пальцами, чтобы не упасть. Ладонь Габора накрыла ее грудь, обожгла через ткань. Олеся тихонько всхлипнула, когда он сжал чувствительное полушарие, слегка сдавил между пальцев сосок.
Олеся развела ноги шире, придвигаясь вплотную к бедрам Габора. Кое-как расстегнула его сюртук и прижалась к натянувшему брюки члену. Она начала тереться промежностью о набухшую плоть. Габор с хрипом застонал и, оставив ее рот, переместился к шее. Царапал щетиной нежную кожу, прихватывал зубами и лизал. Олеся начала плавно двигаться, пытаясь понять, как ему больше нравится. Нежные складочки набухли, внизу стало влажно, мышцы влагалища сократились, желая ощутить внутри твердый и горячий член. Олеся задвигалась быстрее, прижимаясь к Габору все отчаяннее.
Влаги было так много, что ткань его брюк намокла. Но Олесе не было ни капельки стыдно. Она тяжело застонала, когда Габор укусил ее за плечо, а затем начал зализывать это местечко. Его голос отдался эхом во всем теле:
— Что ты со мной делаешь?..
Она не знала. Она ни черта больше не знала. Осталось только сумасшедшее желание к этому мужчине, и больше ничего. Олеся ухватилась за его другую ладонь и прижала к своей груди. Сгорая от стыда, едва слышно попросила:
— Поцелуй мою грудь…
Габор уложил ее на кровать, втянул в рот кожу между ключиц и пососал. Олеся обхватила ногами его бедра, заставляя быть ближе. Габор прижался членом к ее плоти и несколько раз резко толкнулся, задевая чувствительный клитор. Олеся не выдержала. Откинула голову и застонала. Он приподнялся на локтях над ней, пристально глядя в лицо.
— Ты еще… слишком слаба… — Голос стал ниже, охрип и сел, будоража Олесины нервы.
Она помотала головой. Серьезно? Он вспомнил об этом сейчас? Злым голосом, с трудом дыша, процедила:
— Тогда катись к своим демонам.
Губы Габора изогнулись в кривой улыбке, как будто ему одновременно было и больно, и хорошо.
Он резко стянул с ее плеч сорочку, беря руки в плен. Наклонился и, опаляя дыханием кожу груди, лизнул сосок. Олеся выгнулась от наслаждения, прострелившего позвоночник. Дернула бедрами и прижалась к Габору. Он сжал пальцами тугую, моментально набухшую вершинку, и ухмыльнулся:
— Я просто пытался быть благородным…
— Мне не нужно твое благородство. — Олеся облизнула губы, с удовлетворением замечая, как затуманился взгляд Габора.
— А что тебе нужно?
— Чтобы ты повторил это снова. И вошел в меня…
Его взгляд стал совершенно сумасшедшим. Словно он перестал контролировать себя. Снова наклонился и сжал губами сосок. Олеся застонала, запуская пальцы в его волосы, притягивая к себе голову Габора. А он продолжил пытку. Начал сосать отвердевшую вершинку, втягивать в рот и резко выпускать с тихим влажным звуком.
Громкий стук в дверь напугал до чертиков. Олеся дернулась в руках Габора. Он, кажется, ничего не слышал. Олеся потянула его за волосы. Взгляд Габора немного прояснился. На лбу выступили бисеринки пота, а глаза блестели, как в лихорадке:
— Тебе не нравится? Хочешь… по-другому? Скажи как…
Господи, он в своем уме?! Как это может не нравиться?! Олеся тяжело сглотнула, пытаясь собрать несколько слов в предложение.
— В дверь стучат…
— Что?
— В дверь кто-то постучал…
В подтверждение ее слов снова раздался стук. Приглушенный мужской голос с той стороны сообщил:
— Господарь Габор, ужин, как вы приказывали. Я могу войти?
— Нет!
Олеся обессиленно опустила руки, оставляя волосы Габора в покое. Голос за дверью не унимался:
— Н-но как же ужин?..
Габор едва ли не зарычал в сторону двери:
— Уберись отсюда.
— Слушаюсь, господарь…
Олеся немного пришла в себя. Ей бы следовало выбраться из кровати, догнать слугу и сказать ему «спасибо» за то, что остановил от очередной ошибки. О чем она вообще думала? Какое-то помутнение рассудка. Поддалась пагубной слабости, усложняя и так безвыходную ситуацию.
Габор снова начал опускаться к ней, но Олеся быстро накрыла ладонью его рот:
— Нужно остановиться…
Во взгляде Габора смешались недоумение и ярость. Он немного отстранился:
— Ты издеваешься?
— Нет… Мы допускаем… серьезную ошибку.
— Да. — На лице Габора появилось раздражение. Сердце Олеси пропустило удар, замерев в грудной клетке. — Растрачиваем время на разговоры.
Олеся собрала последние силы и попыталась оттолкнуть Габора. В душе она понимала, что ведет себя как истеричка, но повернуть обратно уже не могла.
