— Мне нужно снова отлучиться.
Он вошел в темное помещение — когда-то здесь была просторная купальня, его личная. А теперь — лишь запах сырости да пыли. Света из спальни едва хватало на пару шагов. Но Габор и без этого помнил, что и где находится. Он уверенно прошел дальше и открыл один из кранов. Спустя пару секунд по трубам зашелестела вода, и в небольшой бассейн хлынул горячий поток.
Он обернулся. На пороге застыла Олеся. Сияние свечей гладило ее силуэт. Она все еще куталась в плащ. Габор не смог справиться с собственным воображением, которое уже рисовало, как нетерпеливо она будет избавляться от одежды — настолько жарко ей будет от его ласк.
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
Она слегка вздрогнула, когда по купальне разлетелось эхо ее голоса.
Габор приблизился. Он хотел обладать ею. Думать ни о чем другом не мог. Теперь он знает, что это не Маргит. Что она никогда не любила Миклоша и даже не видела его. Она принадлежит только ему. Да, у нее был муж. Какой-то идиот, который не понял, чем обладает. И которому Габор теперь был благодарен.
Здесь же, он стал ее первым мужчиной. В новом для нее мире. В ее новой жизни. Там она умерла. Заново родилась здесь. Теперь ее дом тут — рядом с ним. И тут он ее первый и единственный мужчина.
Габор подошел к Олесе вплотную. Не смог сдержаться — наклонился, почти касаясь носом ее гладких волос, вдохнул их аромат. Мороз. От них веяло запахом мороза. Кое-где в прядях до сих пор блестели капельки воды — растаявшие снежинки.
— Тебе не нужно знать о коридоре. Просто забудь все, что там видела. Забудь о его существовании.
Он видел, как изменилось ее лицо. Она закрылась от него.
— Я рассказала тебе правду о себе и о своем мире.
— Я тоже расскажу тебе. Все, что хочешь знать. Все, кроме этого.
Ну зачем?! Зачем она лезет во все это? Даже не подозревает, чем может обернуться ее любопытство. Он не хотел пачкать ее своей правдой. Просто не мог этого сделать. Из-за страха, что она не поймет, как не поняла мать. Что она в ужасе брезгливо отвернется от него. И из-за эгоизма. Потому что хотел, чтобы она всецело, без остатка принадлежала ему.
Он даст ей все. Подарит такие богатства, каких нет даже у королевской семьи. Наряды, украшения, развлечения — все, что она только пожелает. Он покажет ей, насколько его мир лучше и интереснее, чем ее. Он сделает все, чтобы она привыкла к Дьекельни и думать забыла о возвращении. Пусть даже придется приковать ее цепями.
При мысли об этом Габор с трудом подавил улыбку предвкушения. Тело тут же загорелось в огне, реагируя на мимолетную мысль о новых ласках.
— Я скоро буду. Можешь ждать меня в купальне. Хочу еще послушать о твоем мире.
На самом деле не хотел. Она должна как можно скорее забыть о нем. Нет больше странных обычаев и самоходных карет.
— Зажги свечи.
Он быстро поцеловал молчащую Олесю в макушку и, не оглядываясь, вышел.
* * *
Он не хотел никого видеть, кроме Олеси. Не хотел ни с кем разговаривать. Нужно было о многом подумать. Что делать с братом. И со служанкой сестры… Фиданкой, кажется.
Он бы рассмеялся, не будь в такой ярости. Многие из женщин Бергандии хотели войти в род Баттьяни, став его женой. Мамаши юных аристократок к каким только ухищрениям не прибегали, чтобы заманить его в ловушку. Вдовы пытались соблазнить открыто. Папаши пробовали подкупить приданым.
Но Габор не собирался жениться. По крайней мере еще несколько лет. Потом бы он, конечно, выбрал какую-нибудь девушку. Но только с одной целью: не дать роду угаснуть. На Миклоша с его пристрастиями он тогда не надеялся. Да и каким мог быть ребенок больного выродка и умалишенной? Адрианна перешла в род Драгана — ее дети не будут носить фамилию Баттьяни. А значит, именно Габору выпала честь обеспечить семье наследников.
Но от одной мысли о детях его скручивало узлами. Представить маленьких существ в замке он не мог. Габор помнил, в каком ужасе провел детство. С гобеленов, картин и фресок на него смотрели давно умершие предки, демоны, Крампус и безымянные жертвы сражений. Они все чего-то от него ждали. Следили за каждым шагом, подслушивали все, что он говорил.
Он удивлялся, как не чокнулся и не стал параноиком. Но со временем привык. Даже полюбил крепость. Настолько, насколько вообще был способен любить.
Но еще не был готов стать отцом. Необходимость продолжить род давила каменными глыбами. Но сначала необходимо было найти подходящую жену.
Габор давно решил, какая женщина ему нужна. Из обедневшего аристократического рода — чтобы была благодарна ему за безбедное существование ее и ее семьи. Старая дева, вынужденная прозябать где-нибудь в глуши, — чтобы не рвалась в столицу и не лезла в его дела. Достаточно симпатичная — чтобы он испытывал к ней хоть какое-то желание, пока будет пытаться зачать наследников. Тихая, скромная, покорная и молчаливая. У нее и мысли не должно возникать о том, чтобы перечить ему или ослушаться.
Он сам воспитает их детей. От нее лишь требуется… быть рядом, когда он прикажет.
Габор едва не расхохотался. Не удержался и все-таки хмыкнул. Эхо тут же бросило его голос о стены темной галереи. Ну он и дурак! Идиот.
Олеся точно не была такой женщиной. И дело не в том, что она даже не крестьянка в его мире. Нет, происхождение будущей жены его не сильно волновало. Главное — ее покорность и полное подчинение во всем. Вплоть до выбора платья, если он посчитает, что она одета не так, как надо.
Олеся не будет ему подчиняться. Она станет сопротивляться только из-за того, что он попытается на нее надавить. Она просто будет делать то, что считает нужным. За пару дней она умудрилась перевернуть всю его жизнь, вывести его самого из равновесия.
Это глупо, но Габору казалось, что она устроена не так, как все женщины. Может, дело в том, что она из абсолютно другого мира? Там она была свободна и вольна сама принимать решения, ни от кого не зависела и могла иметь сколько угодно мужей, а затем… разводиться с ними.
Габор раздраженно пнул одну из дверей, спускаясь на нижние этажи замка, где располагалась его личная стража.
Идиотский мир. Неправильный. Как может женщина быть настолько предоставлена самой себе? Нет, в его мире тоже полно безумств и несправедливости, но то, что рассказала Олеся… казалось каким-то диким.
Может, там все женщины такие? Но Габор почему-то в этом сомневался. Откуда-то он был уверен, что второй такой же не найти.
Хуже всего было то, что он легко представил ее в крепости. Хозяйкой замка. Он видел ее блуждающей по коридорам, знакомящейся с новым домом. Наверняка она еще не один раз заблудится, а он сойдет с ума, разыскивая ее. И гадая, не нашла ли она новый тайный ход, в котором он попросту не сможет ее отыскать.
Еще он видел, как она удивляется всему вокруг. Каким же слепым идиотом он был, когда не заметил, насколько все происходящее для нее чуждо и незнакомо.
