Габор смотрел ей в глаза тяжелым темным взглядом. Желваки ходили на щеках, а кадык дергался, когда он сглатывал.
Его низкий тягучий голос заставил соски сжаться и отвердеть еще больше:
— И ни одна из них его не любила?.. Они просто хотели занимать важное положение?
Сердце забилось быстрее. Неужели он хочет, чтобы она его любила? Но ведь они знакомы всего пару дней. И тем не менее, он уже столько для нее сделал.
Что-то подсказывало Олесе, что еще ни для одной женщины он не делал того, что совершил ради нее.
Олеся не хотела обманывать себя пустой надеждой. Но так хотела, чтобы за его поступками крылось глубокое чувство.
— Они считали его своим господином, а служение ему — честью. Но некоторые из них действительно любили своего повелителя. Ты бы хотел иметь такой гарем? Со множеством прекрасных наложниц, готовых ублажать тебя каждую ночь?
Олеся замерла напротив его бедер. Положила ладони на крепкие гладкие ягодицы и слегка сжала.
Габор застонал, прикрыв глаза. Но тут же широко их распахнул и хрипло ответил:
— Будь у меня гарем, там жила бы одна наложница. Ты бы… хотела быть единственной?
Олеся улыбнулась. Спустила брюки Габора до колен и накрыла пальцем щель на головке, из которой вступило несколько густых капелек.
— Они все хотели быть единственными.
Мужские ладони сильнее сжались на ее затылке, натягивая волосы до легкой, но приятной боли.
— Ты сказала, они должны были ублажать его? — Габор толкнулся бедрами к ее рукам, но Олеся лишь не спеша размазывала смазку по его головке.
— Да…
Она специально приблизила губы к вздыбленному члену и выдохнула слово прямо на блестящее от влаги навершие.
Габор снова застонал. Намотал на пальцы ее волосы и потянул вперед.
— Еще ты сказала, что… каждая хотела сделать что-то такое, чтобы запомниться ему…
Олеся заглянула Габору в глаза и, лукаво улыбнувшись, кивнула. Она видела, что несколько ее простых прикосновений довели его до грани. Золотистая кожа блестела от пота. Грудная клетка тяжело поднималась и опадала, а мышцы живота сокращались.
Член подрагивал у ее губ, и она сама уже сходила с ума от желания, доставить ему удовольствие ртом. В ней проснулась ужасная жажда, утолить которую могло только его семя.
Олеся никогда и подумать не могла, что обезумеет от желания ощутить между губ горячий мужской член. Но с Габором ей хотелось именно этого. Лизать и сосать его, пока оба не утратят последние крупицы контроля.
— Что бы сделала ты? — Он шумно дышал, слегка покраснев.
Язык заплетался, как будто он был немного пьян:
— Будь у тебя лишь одна ночь, чтобы стать моей фавориткой, на что бы ты осмелилась?
Олеся собрала немного слюны и коснулась языком твердого ствола, смачивая его у самого основания.
Габор снова хрипло застонал.
Ее собственное тело ответило на этот звук горячей лавиной. Между бедер становилось все более влажно. Нежные складочки набухали практически до боли.
Олеся лизнула палец, не отводя взгляда от лица Габора. От нее не укрылось, как напряженно он сглотнул, когда она смачивала кожу слюной.
Проведя сверху-вниз и обратно по чувствительному шовчику на отяжелевшей набухшей мошонке, она хрипло ответила:
— Я бы исполнила все фантазии своего господина. Ему нужно лишь приказывать мне… Говорить, чего и как он хочет… А я… буду ему служить.
Габор с такой силой сжал челюсти, что желваки на щеках заходили.
На несколько секунд он выпустил ее волосы и взял за руки. Положил одну ее ладонь на член, а второй заставил обхватить мошонку.
Его голос стал совсем неузнаваем:
— Большинство моих фантазий приведут тебя в ужас.
Олеся тихонько рассмеялась, совсем осмелев. Она послушно сжала отяжелевший мешочек плоти и оттянула вниз. Габор выдохнул громкий стон.
Он снова зарылся пальцами в ее волосы и начал тянуть, заставляя приблизиться к члену вплотную.
Кажется, он увеличивался прямо на глазах, становясь еще больше. Слегка подрагивал, возвышаясь из поросли густых черных волос.
Олеся скользнула языком по выделяющейся вене. Массирующими движениями она ласкала мошонку, обхватив ее ладонью.
Сумасшедшая реакция Габора завораживала. Он толкался в ее руку. Хрипло стонал, совершенно не сдерживаясь. Даже иногда порыкивал.
Олеся выпустила ниточку слюны, стараясь обильно смочить ствол. Размазывая ее пальцами и смешивая с сочащейся из головки смазкой, она наслаждалась бархатистостью и нежностью кожи. Она слегка сдвигала ее вверх и вниз, ощущая под ладонями каменно-твердую плоть.
А еще он был обжигающе горячим. Настолько, что вся она плавилась, превращаясь в жидкий металл. Таяла, как снег. Между ног становилось все более влажно. Олесе уже казалось, что она непрерывно течет, и скоро влага заструится по бедрам.
Желая быть единственной женщиной, которая способна исполнить его тайные фантазии, Олеся приблизилась к головке. Нежно поцеловала щель.
Задевая плоть губами, тихо спросила:
— Откуда ты знаешь? Может, я хочу именно таких фантазий?
Габор зарычал, с силой натягивая ее волосы:
— Ты выполняешь одну из них.
— Так тебе нравится? — Олеся заскользила ладонью по члену, останавливаясь на головке, немного ее сжимая, и устремляясь вниз, к основанию.
— Да-а-а… Возьми его в рот. Хочу поиметь тебя в горло.
От грубых слов ее обожгло жаром. Похоже, Габор перестал себя контролировать. Он толкался в ее руку рваным ритмом, все резче и жестче.
Между ног было так мокро, что Олесе на несколько секунд стало стыдно из-за своего неудержимого желания. Практически ничего не делая, Габор умудрялся доводить ее до дикого неуемного возбуждения. Промежность была скользкой от обильной влаги и пылающей — готовой для его вторжения.
Но сначала…
Олеся крепче сжала основание широкого длинного ствола и сомкнула губы на набухшей темно-вишневой головке. Габор низко рыкнул, резко толкаясь в ее рот.
Какой же он вкусный и горячий… Невероятный. Совершенный. Пряный. Все быстрее двигая рукой вверх и вниз, Олеся направила жесткий член глубже в рот. Мягко надавила языком на щель и тут же пососала, сдавливая губами набухшую головку.
Ответный стон Габора стал подсказкой, что она все делает правильно.
Поиграв языком с чувствительной уздечкой, она начала жадно сосать, втягивая щеки и с громким влажным звуком, выпуская изо рта.
Габор стонал все громче. Он настойчиво тянул ее за волосы, все резче и отчаяннее двигая бедрами.
