Габор откинул голову, но скорее от неожиданности. На его смуглой коже проступил алый след.
Он схватил ее за плечи и встряхнул:
— Ты забываешься, Олеся. Не нужно думать, что тебе все позволено, лишь потому что мы спим.
— Какой же ты все-таки мудак! Я не просила твоей милости. Можешь меня выбросить из крепости. Я ведь даже не бедняжка Маргит, на которую всем было плевать. Мне ты вообще ничего не должен.
На щеках Габора снова заиграли желваки, венка на виске забилась. Но больше не дрогнул ни один мускул. Он швырнул Олесю лицом на кровать и начал расстегивать ее платье. Олеся попробовала отползти, но Габор просто рванул ткань на спине, выдирая крючки, а затем грубо перевернул ее на спину.
Низким голосом прорычал:
— Еще помощь нужна?
Он стащил с нее платье, совершенно не обращая внимание на отчаянное сопротивление.
— Рубашка, брюки, сюртук, плащ. — Перечисляя, он швырял ей на колени одежду.
Олеся поднялась с кровати, пытаясь сохранить последние крупицы гордости. Держа спину до боли прямо, стащила с себя платье. Пышной горкой оно упало к ногам.
Габор, не отрываясь, следил за каждым ее движением. Как будто ждал, когда она сделает что-то неправильно. Его вспышка ярости никак не вязалась со скрытным характером.
Внезапная догадка поразила надеждой. Может… Может, все дело в ней? На нее он реагирует так остро и почти болезненно?
Демонстративно медленно она надела его брюки и рубашку. Одежда оказалась впору. Мягкая ткань штанов обтянула бедра, а рубашка оказалась чуточку узка в груди. И судя по горячему взгляду Габора, он это заметил.
Что ж, пусть смотрит. Теперь, прежде чем получить от нее хотя бы поцелуй, господарю придется потрудиться. Натягивая короткую кожаную куртку, Олеся специально выпятила грудь. Пуговицы натянули материю, отчего глаза Габора потемнели еще больше.
По коже прошли мурашки от пристального тяжелого взгляда. Казалось, Габор впал в транс, застыл, не видит ничего вокруг.
Олеся поправила воротник, и в то же мгновение Габор шагнул к ней. Резко свел вместе расходящиеся полы и почему-то дрожащими пальцами принялся застегивать металлические бляшки. Он едва ли не с мясом выдирал короткие ремешки.
Олеся вздернула подбородок:
— Ну что, господарь? Я похожа на вашего слугу?
Она резко вскинул голову и опалил ее бешеным взглядом — будто вулканической лавой облил.
— Мои слуги следуют моим приказам и стараются во всем мне угодить.
Олеся нагнулась в шуточном поклоне:
— Я живу ради того, чтобы угождать вам… господарь.
Кажется, она перегнула палку. Габор так крепко стиснул зубы, что кожа на скулах едва не трескалась — настолько четко они обозначились. Его лицо стало хищным и опасным. Олеся впервые испугалась его по-настоящему. Было в нем что-то… демоническое. Сердце царапнуло неприятное подозрение, но она постаралась отогнать его подальше.
Габор взял с кровати выцветший темный плащ. Наверное, когда-то он был очень красивым — с темно-зеленой каймой и вышивкой по подолу. Но сейчас края выглядели потрепанными, кое-где торчали короткие ниточки.
Габор окинул ее похолодевшим взглядом и приказал:
— Накинь капюшон, и не снимай, пока я не разрешу.
Олеся закрутила растрепанные волосы в пучок на макушке и закрепила парой шпилек. Послушно опустила капюшон прямо на глаза.
Габор отвернулся, в очередной раз умудрившись пройтись грубой подошвой по ее сердцу. Он нажал на один из кирпичей в кладке, и на стене отчетливо обозначился контур небольшой арки. Кирпичи внутри нее начали отъезжать в стороны, открывая небольшую темную нишу.
Олеся приоткрыла от удивления рот. Каждый сантиметр ниши был занят оружием. Оно висело на стенах, мягко светясь в темноте тайного помещения.
Габор обвязал вокруг талии пояс со множеством непонятных ремней и креплений. Помимо воли Олеся залюбовалась его скупыми точными движениями. Ни одного лишнего жеста. И это было… очень соблазнительно. Она почувствовала, как кровь приливает к щекам, и становится невыносимо жарко.
Габор снял со стены длинный меч в ножнах и прикрепил к поясу. С другой стороны повесил уже знакомую ей саблю.
За спиной закрепил кинжалы с длинными лезвиями. Больше всего Олесю поразила блестящая цепь с жутковатым крюком, напоминающим наконечник стрелы, только в несколько раз больше. Выглядело жутко и навевало мысли о пытках. Похоже, он не шутил, когда угрожал запереть ее в подземелье и приковать цепями.
Осторожно Олеся спросила:
— Мы едем на войну?
Габор повернулся к ней, закрепляя на предплечьях странные наручи. Кажется, это были футляры для толстых металлических стержней. Во что она ввязалась?
— Мы едем в лес. Зимой. Накануне Проводов Старого года. А зимний лес — это территория Крампуса. Я должен тебя защитить. С нами не будет отряда солдат.
Олесе стало страшно. Крампус, сколько бы она о нем не слышала, все еще оставался для нее мифической угрозой. Но Габор говорил о нем слишком серьезно.
— Тогда почему нам не взять с собой солдат?
— Вдвоем у нас есть шанс проскочить незаметно. Но вооруженная армия вряд ли останется незамеченной. Ты все еще можешь остаться здесь. — Он поднял бровь, то ли сомневаясь в ее смелости, то ли провоцируя на что-то.
Но Олеся и не считала себя храброй или бойкой. Она была трусихой! И соваться в жуткий лес на верную смерть… было по меньшей мере глупо.
Но ведь Габор собирался ехать. Один. А ей вдруг захотелось стать отчаянной. Ну когда еще в жизни случится такое приключение? Да и лучше быть в лесу с ним, чем остаться одной в крепости.
— Ты готова? — Он придирчиво оглядел Олесю и тоже облачился в плащ.
— Да.
— «Да, мой господарь». — Он подошел к ней вплотную, очертил пальцами линию подбородка. — Так слуги обращаются к своему хозяину.
— Как быстро меня понизили с любовницы до служанки… — Когда палец Габора скользнул по ее губам и надавил, побуждая впустить в рот, она слегка прихватила кончик зубами и тут же отпустила. — Так слуги тоже делают?
Влажным пальцем он снова провел по ее губам:
— Слуги делают все, что я прикажу. Они стремятся угодить своему хозяину.
— Наверное, им приходится несладко. Ведь их хозяин такой привередливый. — Олеся коснулась кончиком языка шершавой и чуточку солоноватой кожи.
Ладони Габора легли на ее обтянутую мягкой кожей брюк попку. Пальцы впились в упругую плоть. От этой грубоватой и такой примитивной ласки внизу живота завязался тугой болезненный узел.
— Да. — Голос Габора снова охрип. — У их хозяина особые запросы. И им нужно сильно стараться, чтобы их удовлетворить.
