— Что с нами сделает Командующий, когда поймет, что мы пользовались его вещью?
Лера не поняла, откуда слышат гул голосов. Может, они были ее воображением. Или… или это были голоса тех, чьи тела они обнаружили в амбаре…
Зрение привыкло к багряному сумраку и прояснилось. Нет, это были живые люди. Огромное количество затянутых в мундиры солдат с уродливыми лицами головорезов. Все они смотрели на нее снизу вверх, но с разными выражениями. Одни похотливо. Другие — жадно и сально. Третьи отводили взгляды. Четвертые с сомнением переводили взгляд с нее на генерала-безумца, стоящего наверху.
— Командующего уже ищут. Он на этом корабле. Ему осталось не долго. Представьте, как плохи его дела, если оставил шлюху одну, а сам убежал спасать свою задницу.
Лера подняла голову вверх, не желая верить этим словам. Она хотела крикнуть что-то оскорбительное этому монстру — и плевать, что этим только глубже вырыла бы себе могилу.
Ей даже удалось приоткрыть потрескавшиеся губы, когда вдруг изо рта генерала вырвалось пылающее огнем ледяное острие. Садист замер на месте, пораженно распахнув глаза.
Поток крови хлынул на его подбородок, а сзади возникла огромная тень и вкрадчивый голос тихо, но так, что слышно было повсюду прошептал:
— Его дела не так плохи, как твои.
Ледяное острие еще ярче вспыхнуло огнем, сжигая голову генерала. Черная тень толкнула обездвиженное тело, и, сорвавшись, оно пролетело мимо Леры. С гулким звуком труп генерала ударился о землю, подняв в воздух облако песка и пыли.
Из тумана вышла широкоплечая фигура Командующего.
Лера громко выдохнула, едва не сойдя с ума от радости и еще десятка тысяч чувств, ее охвативших. Живой… И он пришел за ней…
Стоящие внизу генералы что-то заголосили, напомнив Лере компанию возмущенных старух у подъезда. Эгильрих обхватил ладонями трос, на котором она висела и начал с легкостью его поднимать. Едва он вытащил ее, как тут же сжал в объятиях. Лера не обращал внимания ни на адскую боль в руках, ни на головокружение после резкого подъема. Она прижималась к нему с отчаянной потребностью слиться с ним в единое целое. Проникнуть под кожу Командующего, туда, где был скрыт ее холодный принц и стать его частью.
— Я думала, ты не придешь…
Он тяжело дышал, а в уголке глаза застыла слеза.
— Я всегда буду приходить к тебе. Даже после смерти.
— Не говори об этом! Не смей! Все эти тела… я думала, ты тоже среди них…
Он ласково поцеловал ее в лоб, а потом невесело усмехнулся. Как же она скучала по его кривой улыбке.
Эгильрих снял с ее запястий веревку и подул на алые следы. Его дыхание… оно было ледяным и тут же заморозило жгущую боль.
Лера с благодарностью улыбнулась, все еще не веря, что видит его.
— Что здесь произошло? Ты… не пострадал? Это император устроил?
Эгильрих ответил ей странным взглядом, как будто в чем-то сомневался, и нехотя произнес:
— Нет, это не император.
Он обхватил горячей ладонью ее ладонь и куда-то потащил. Пришлось переступить через тело, из головы которого торчал ледяной крюк, покрытый кровью и чем-то еще…
Ледяной… Как и копья повсюду… Боже, ну она и дура.
— Это ты… Ты все это сделал с ними…
Ладонь вокруг ее пальцев сжалась крепче.
— Потом их пожалеешь. Мне некогда было вести переговоры.
Лера остановилась и бросилась на него, обнимая так крепко, как только могла:
— Дурак! Какой же ты дурак!
Глава 20
Я был готов отдать все, лишь бы стоять вот так и обнимать ее. Чувствовать ее тепло и нежность, мягкость. Хрупкость. Эти часы, с тех пор, как оставил ее в обсерватории, стали самыми ужасными в моей жизни. После того, как вытаскивал окровавленное тело Дакариха, я думал, что готов ко всему. Но это оказалось не так. Я еще никогда не испытывал такого безумного, опустошающего чувства бессилия, как в тот момент, когда получил сигнал с ее браслета.
Я был уверен, что отлично спрятал ее. И даже если бы кто-то ее нашел, то не смог бы добраться… Но мой корабль оказался захвачен. Верные мне люди взяты под стражу. А меня самого ожидал взвод вооруженных рекрутов императора.
Драгоценное время я потратил на то, чтобы прорваться через них. В тот момент я не думал о том, что раскрываю себя. В тот момент я вообще ни о чем не думал. Я считал, что влил в столбы всю свою силу, но от мыслей о том, что сейчас может происходить с Ле-рой, меня наполняло мощью. Такой, что я не мог ее контролировать. Суть билась внутри меня, желая вырваться на волю с одной лишь целью: уничтожать. Уничтожать любые препятствия на пути к НЕЙ.
Я не видел, кого убиваю и как. Главное — убить. Уничтожить. Навсегда. Что со мной стало в тот момент, когда я понял, что Ле-ра висит на проклятой веревке, нельзя описать словами. Я не разорвал эту мразину только потому, что видел, как она смотрит на нас. Она могла испугаться. Или еще хуже — возненавидеть. Не хотел, чтобы последнее воспоминание, оставшееся ей обо мне, было таким…
А сейчас она обнимала меня. Так сладко. Так нежно и доверчиво. Словно и не было ничего страшного вокруг. Словно наши жизни не подвергались опасности и все еще могло быть нормально.
Я сдерживал себя из последних сил. Если сейчас не устою перед ней, то не смогу сделать то, что должен.
— Я рада, что это сделал ты! — Ее теплое дыхание согревало шею и вливало в меня жизнь. — Я так боялась, что ты среди них… Они заслужили…
Проклятье! Я сжал ее, рискуя сломать хрупкие кости, но остановить себя не мог:.
— Они что-то с тобой сделали?
Боги, ее лицо… Только сейчас я разглядел жуткие синяки и кровоподтеки на бледной коже. Даже в темноте они выглядели страшно.
— Ничего. Ничего! Со мной все хорошо. Я так боялась, что тебя убили… Ты не пришел, и я… Кажется, я начала сходить с ума.
— Кто это сделал?
— Тот генерал.
— Кто с ним еще был?
— Гостилий и… не знаю их. Двое.
— Где они?
— Он, — Ле-ра кивнула в сторону трупа, — убил Гостилия. Еще одного я… твое оружие… я его использовала, и он… обуглился…
Я кивнул:
— А третий?
— Когда они вели меня сюда, он коснулся твоего символа, и… он начал покрываться ледяной коркой, а потом вспыхнул…
— Хорошо.
Я ненавидел себя за то, что допустил это. Подверг ее опасности и не смог прийти вовремя. До конца моих дней или часов, это будет грызть меня. Я не уберег ее, хотя должен был. Обязан!
— Пошли. — Я крепче прижал ее к себе, желая урвать у судьбы еще пару минут наедине с ней.
