– Это безумие!
– Безумие? Или мечта? Твоя мечта, твое воображение, дело твоих рук. Ты уничтожил нас, мой младший брат. Все во имя своих бессмысленных представлений о чести! И меня ты тоже убил. А ведь я любила тебя.
– Нет! – вскрикнул Дзирт, падая перед ней на колени, привлек сестру к себе, попытался зажать раны и остановить кровь. – Нет!
– Ты не сможешь спасти меня, зажимая мои раны, – прошептала она. – Плыви против течения, брат. Заплати за свое богохульство. Прими свою судьбу…
А потом она рухнула на пол ничком, и он понял, что она мертва, еще прежде, чем перевернул ее и взглянул в ее безжизненные глаза.
Но была ли она мертва на самом деле? Умирает ли кто-нибудь вообще?
– Я сам умер на склоне Пирамиды Кельвина, – прошептал он, уверенный, что последняя встреча – лишь часть масштабного обмана. И все же где-то, среди иллюзий и чудовищных видений, должно таиться зерно истины.
Была ли это Вирна?
Может быть, происходящее – действительно результат того, что сама река времени обратилась вспять?
Ведь эта идея не более абсурдна, нежели мысль о возвращении его друзей из царства мертвых.
– Может быть, я сделал неверный выбор?
Дзирт поднялся на ноги и пошел по коридору, пошатываясь, бормоча что-то про себя, пытаясь найти некий смысл в бессмыслице, пытаясь увидеть правду среди окружающей его лжи. Он подумал о Вульфгаре, прокрутил в памяти рассказ варвара.
– Эррту сожрал детей на глазах у Вульфгара, убил Кэтти-бри… демон создал новую прекрасную реальность, а потом разрушил ее на глазах у беспомощной жертвы, – прошептал Дзирт. – Это сломило его, и точно так же сейчас сломит меня.
Он наткнулся на стену и остановился, потому что нуждался в опоре, потому что иначе наверняка упал бы на пол и остался лежать без сил.
– …каждый раз в момент, когда я теряю бдительность… меня настигает ужасная правда о моей жизни. Смерть на Пирамиде Кельвина. Ллос нашла и забрала меня.
Он снова двинулся вперед, распахнул очередную дверь.
– Сто лет прошло – я видел, как они умирали! Я глупец! – И Дзирт воскликнул, имитируя произношение Бренора: – Я нашел его, эльф!
Затем он зарычал, выхватил клинки и начал размахивать ими; он сражался с воображаемыми врагами, делал мощные, страшные выпады.
– Это не чудо, нет! Это обман! Не милость Миликки! Это проклятие Ллос, чудовищный обман!
– Какой обман? – прозвучал рядом резкий женский голос. – Безмозглый мальчишка.
Дзирт резко обернулся, держа наготове мечи, и замер; то, что он увидел, повергло его в шок и лишило способности соображать.
Перед ним стояла Верховная Мать Мэлис До’Урден, его мать, женщина, которая использовала момент его рождения для того, чтобы направить мощный поток магической энергии на своих противников в междоусобной войне. Его мать, которая должна была любить его, но никогда не интересовалась им, кроме тех случаев, когда он мог бы повысить статус и положение ее самой и ее Дома.
Она стояла, надменно глядя на него сверху вниз, и Дзирт внезапно почувствовал себя очень маленьким.
– А что в этом мире абсолютная истина? – отозвался он, пытаясь разжечь в себе гнев, чтобы этот гнев дал ему сил отвести взгляд, не видеть этого пронизывающего, осуждающего взора.
– Возможно, ее нет, – произнесла она. – Ты называешь это обманом, но разве это не что иное, как измененная реальность?
– Что ты можешь знать об этом? О чем бы то ни было?
– Я знаю, что ты уничтожил, гоняясь за призраками! – воскликнула Мэлис. – И зачем все это было, мой тупой сын? Что такого ты приобрел? И что привело тебя в конце концов сюда, сейчас, в это место, повергло в полное отчаяние? Ты хочешь уверить меня в том, что победил?
– Нет! – Этот крик выражал его протест и отрицание, этим воплем Дзирт отвергал ее, это место, свою жизнь, свою неотвратимую судьбу. Но на самом деле – и Дзирт понимал это – это слово было верным ответом на ее последний вопрос.
Победы не было, была лишь жестокая шутка, обман, сотворенный каким-то демоном.
– Ты не сумеешь разбить мне сердце, – упорствовал он. – Я смирился со смертью своих друзей. Вместо них я найду Охотника. Я отвергаю тебя и боль, которую ты стремишься мне причинить!
Он направил на нее меч, и лицо его исказилось от ярости; он искал в себе смелость напасть на эту демоническую фигуру и покончить с ней.
– Моим другом отныне станет тишина, – сказал он, шагнув к ней. – У меня ничего больше не осталось, но и этого мне будет достаточно!
– Только потому, что ты слишком глуп и не видишь возможностей, которые находятся у тебя прямо под носом, – произнесла Мэлис, и Дзирт остановился и настороженно посмотрел на нее. – Зачем все это? – спросила женщина.
Дзирт моргнул, не понимая смысла ее слов. Этот вопрос он так часто в последнее время задавал себе самому!
– Теперь, когда ты знаешь, что восприятие и реальность неотделимы друг от друга, я снова спрашиваю тебя: зачем все это? – Мэлис лишь слегка видоизменила вопрос, терзавший Дзирта, словно прочла его мысли. – Ты уничтожил меня, – продолжала она. – Твоего брата превратили в кошмарную тварь, сестру свою ты убил собственными руками, и твой Дом исчез с лица земли. Все, что я создала…
– Это твоя вина! – сурово ответил Дзирт, указав на нее острием меча.
– Ты можешь все вернуть. Река течет вспять. Настал твой час сделать выбор.
– Я сделал свой выбор! Пусть провалится в Бездну…
– Закнафейн? – усмехнулась Мэлис, и Дзирт, услышав это имя, почувствовал, что у него подкашиваются ноги. – Для тебя настал решающий момент, мой никчемный сын. Идем, и ты увидишь, как мой кинжал вонзается в его грудь…
Дзирт яростно вскричал что-то нечленораздельное и прыгнул вперед, взмахнув Ледяной Смертью с намерением разрубить Верховную Мать Мэлис пополам. Но клинок прошел сквозь ее призрачное тело, и Дзирт едва не упал, потеряв равновесие, – он поразил лишь пустоту.
Хохот Мэлис разнесся по коридорам дворца; она насмехалась над его бессмысленной яростью. А затем Дзирт увидел, как призрак прошел сквозь стену и исчез.
* * *
– Ты сломила его, – хихикнула К’йорл Одран, глядя, как Дзирт мечется в темноте, яростно размахивая мечами и крича что-то.
– Он лишился рассудка под действием излучений Бездны, проникших в Подземье после разрушения барьера Фаэрцресс, – пробормотала Ивоннель, заинтригованная происходящим. – Он утратил всякое представление о реальности. Он странствует среди видений и кошмаров.
На лице Ивоннель появилось странное выражение – казалось, этот несчастный пропащий отступник забавлял ее, но, с другой стороны, она испытывала к нему жалость.
– Пропащий, – прошептала она.
