После дела Корригана Фрэнк уже не считал нужным сдерживаться. Репортеры скоро прознали, что за провокационной цитатой о Джоне Д. надо обращаться к Фрэнку Рокфеллеру. Обсуждая дело Корригана, Фрэнк сказал одному репортеру: «Это предательство было лишь мелочью в долгой истории бессердечного злодейства моего брата… Кажется, ему вечно мало. Интересно, когда это закончится – это желание получить еще больше миллионов?»124 Джон никогда публично не комментировал эти тирады. К сожалению для репутации Джона, Фрэнк начал изрыгать эту ругань как раз в начале эпохи «разгребателей грязи». Часто цитируемые ремарки, исходящие от брата, оказывали невероятное влияние на публику, которая и не подозревала, что как раз в этой сфере жизни, в обращении с Фрэнком, поведение Джона Д. было безупречным.
Глава 21
Энтузиаст
Когда в середине 1890-х годов Рокфеллер ушел из мира коммерции, средний американец зарабатывал меньше десяти долларов в неделю. Средний доход Рокфеллера – ошеломляющие десять миллионов долларов в год в те славные дни до введения подоходного налога – не укладывался в головах людей. Из более двухсот пятидесяти миллионов долларов дивидендов, выданных «Стандард Ойл» между 1893 и 1901 годами, больше четверти отправилось прямо в сундуки Рокфеллера. В конце 1890-х годов акции «Стандард Ойл» взлетели, и одно периодическое издание подсчитало, что богатство Рокфеллера за 9 месяцев увеличилось на пятьдесят пять миллионов долларов (сегодня – девятьсот семьдесят два миллиона долларов). «Есть ли другой пример в истории мира, чтобы человек заработал пятьдесят пять миллионов долларов за девять месяцев?» – вопрошал автор передовицы1. Рокфеллер становился Мистером Денежный мешок, синонимом богатства.
Кто-то мог бы подумать, что Рокфеллер, отойдя от дел, будет отдыхать, но он оставался в заложниках протестантской трудовой этики и вкладывал в занятия, связанные с отдыхом, ту же энергию, какую привнес в бизнес. «У меня не было опыта, как у большинства деловых людей, – сказал он позже Уильяму О. Инглису, – которые обнаруживают в наличии много времени»2. Уход Рокфеллера от дел был равным образом примечателен из-за того, чего он не делал. Например, он не имел страсти к путешествиям, заразившей других богатых людей в их пожилые годы, как Дж. П. Моргана. Он никогда не собирал предметы искусства и не расширял с помощью богатства свои связи и не обрабатывал модную публику. Не считая случайных знаков внимания от других магнатов, он водил дружбу все с теми же членами семьи, старыми друзьями и баптистскими священниками, которые всегда формировали его круг. Он не проявлял интереса к клубам старой аристократии, вечеринкам или организациям. Комментируя это, Ида Тарбелл заклеймила Рокфеллера как «социального калеку» и нашла у него комплекс неполноценности, из-за которого тот не осмеливался выходить за границы своей территории, хотя в действительности его поведение обеспечивало душевный покой3. Когда кто-то высказал удивление Рокфеллеру, что он не зазнался, тот ответил: «Лишь глупцы раздуваются из-за денег»4. Он не испытывал неудобств с самим собой и ему не требовалось внешнее подтверждение своим поступкам. Можно критиковать его за отсутствие воображения, но не за слабость.
Поразительно, что Рокфеллер, такой серьезный в делах, невероятно любил игры и, отойдя от дел, начал понемногу резвиться. Тело его старело, но разум становился моложе и живее. Казалось, в эти поздние годы он хочет компенсировать отсутствие беззаботного детства, неожиданно демонстрируя значительную степень веселости своего отца. В 1890-х годах Кливленд охватило велосипедное помешательство, и каждую весну сотни ярких тандемных велосипедов, скользящих по Юклид-авеню, открывали «колесный сезон». Хотя ему было за пятьдесят, Рокфеллер присоединялся с мальчишеским воодушевлением. Твердо уверенный в необходимости одеваться соответственно, он накупил щегольских костюмов для езды, разных расцветок, с брюками-гольф, альпийскими шляпами и специальными чулками. Фредерик Гейтс был в Форест-Хилл, когда Рокфеллер начинал ездить, и смотрел, как Рокфеллер учится поворачивать, не спешиваясь. «Он начинал с широкого круга, – вспоминал Гейтс, – и затем ездил снова и снова, каждый раз сужая круг, пока, не касаясь земли, почти описывал заднее колесо»5. Как и в промышленности, Рокфеллер разбил езду на составляющие и затем оттачивал каждое движение. Ему, во многом в духе Большого Билла, нравились фокусы на велосипеде, он впрыгивал в седло, если кто-то придерживал велосипед или ехал, не держа руль, с зонтиком в руке. Благодаря велосипедной езде, Рокфеллер освоил основы строительного проектирования, предмет, который давно вызывал его интерес. Он захотел поехать на велосипеде вверх по крутому склону к дому на Форест-Хилл, и один инженер сказал ему, что нельзя найти практически выполнимый угол. «Нет ничего невозможного», – ответил Рокфеллер6. Зарывшись в книги по проектированию, он нашел нужную цифру – градус три процента на инженерном языке – и, как и рассчитал, подъехал на велосипеде прямо к двери.
Рокфеллер не смог устоять перед другим повальным увлечением: гольфом. В 1899 году он останавливался в отеле в Лейквуде, штат Нью-Джерси, и играл в подковки с другом, Элайей Джонсоном, который хвалил его легкий стиль и почти непревзойденную игру. Джонсон пытался убедить Рокфеллера, что эти навыки могут хорошо послужить ему в гольфе. «Он смотрел сквозь меня своими спокойными серо-голубыми глазами и ничего не говорил», – вспоминал Джонсон7. Наконец, он убедил Рокфеллера попробовать несколько свингов на травянистом закрытом местечке рядом с отелем. После нескольких подсказок, как позже говорил Джонсон в интервью, Рокфеллер отправил три мяча больше чем на сотню ярдов каждый.
«И это все?» – спросил Рокфеллер. «Да, это все, но вряд ли один человек из ста сделал бы то, что ты только что сделал сейчас. Они хотят сделать слишком много». У Рокфеллера проявились состязательные нотки: «Разве игроки не посылают мяч дальше этого?» – «Бывает, но дальние удары получаются только после долгих тренировок»8.
Рокфеллер решил подшутить над женой. Он пригласил тренера по гольфу, Джо Митчелла, приехать в отель и тайно дать ему уроки. Каждый раз, когда кедди видели, что приближается Сетти, Рокфеллер бежал прятаться в кусты. Через несколько недель он сказал ей небрежно, что гольф кажется очень приятным видом спорта и что он, пожалуй, попробует. Затем он подошел к колышку и послал мяч на сто шестьдесят ярдов (ок. 146 м) прямо по фервею. Немного поизумлявшись, Сетти покачала головой и сказала: «Джон, я могла бы догадаться. Ты делаешь все лучше и легче всех остальных»9.
2 апреля 1899 года, накануне своего шестидесятого дня рождения, Рокфеллер сыграл первую полную партию в гольф, завершив девять лунок за шестьдесят четыре удара. После этого он страстно занялся этим видом спорта. Он не всегда был сильным игроком, но играл пугающе точно, его свинг был таким четким, что казалось, время замирает. «У него самый медленный замах, какой я видел, – сказал один партнер. – Такое впечатление, что он длится минуты»10. Рокфеллер и игру разобрал, как метод производства. Заметив, что в конце удара он поворачивает правую ногу, он распорядился прижать его ногу к земле проволочными воротцами от крокета – рискованный трюк, от которого он отказался, как только исправил ошибку. Так как он поднимал голову во время удара, он нанял кедди, напоминающего при первом ударе «Держите голову ниже». Одно время Рокфеллера раздражало, что он все время делает неверный удар вудом. Чтобы выявить источник проблемы, он заказал кливлендскому фотографу снимки удара, хронометраж, позволивший ему выяснить суть ошибки. Позже он записал фильмы своей игры и внимательно их изучал. С таким же усердием он записывал все свои очки в гольфе в пухлые маленькие книжечки, включая имена, даты и места.
