В Овего Джон получил первоклассное образование, тогда редкость для сельской Америки, где детей не было принято отдавать в школу. Поначалу дети Рокфеллеров ходили в школу недалеко от дома; из-за стесненных обстоятельств семьи учебники им купил доброжелательный сосед. В августе 1852 года Джон и Уильям поступили в Академию Овего, основанную в 1827 году, без сомнений, лучшую школу в той части штата Нью-Йорк. Трехэтажное кирпичное здание, увенчанное высоким шпилем и окруженное деревьями, должно быть, внушало благоговение сельским мальчикам Рокфеллерам. Возглавлял академию знающий свое дело шотландец, доктор Уильям Смит. Он заставлял учеников оттачивать речь, и они писали каждые две недели сочинения и выступали на заданные темы; языковые навыки, наработанные в Овего, проявились в сжатых деловых письмах Рокфеллера. Школа выпустила многих выдающихся людей, в их числе Томас К. Платт, позже ставший «Легким боссом» во главе нью-йоркской машины республиканцев, и проповедник Вашингтон Гладден, который выпустил некоторые наиболее резкие обличительные статьи против «Стандард Ойл».
Многие из трехсот пятидесяти учеников происходили из влиятельных семей, и Джон позже одобрительно высказывался об общении с городскими ребятами, говоря, что это «непременно шло на пользу сельским мальчикам»65. Школа брала заоблачную плату за обучение – три доллара за семестр, поэтому можно предположить, что через два года в Овего медицинские гастроли Билла наконец-то начали приносить деньги. Джон никогда не высказывал недовольства тем, что являлся, по стандартам академии, бедным мальчиком. Когда в школу пришел фотограф делать снимки класса, Джона и Уильяма исключили, потому что их костюмы были слишком поношены. Другие бы на их месте, возможно, обиделись, но Джон сохранил и всегда ценил дагерротипы товарищей по школе: «Я не расстался бы с этой коллекцией ни за какие деньги»66. В доме Элизы Рокфеллер не было принято пережевывать обиду, следовало сосредоточивать взгляд на практических задачах впереди. Джон никогда не стремился к популярности в школе. Как будто после чрезмерного внимания, которое привлекал его отец, он хотел тихо и неприметно слиться с толпой.
Тогда как многие обеспеченные ученики жили в школе, мальчики Рокфеллеры каждое утро проходили три мили (ок. 5 км) и, как многие ребята, в теплую погоду шли босиком по пыльным улицам. Долгий путь проходил мимо красивых солидных домов с хорошо постриженными лужайками, смотрящих на реку Саскуэханна. Джон часто выходил пораньше и неспешно размышлял, пока шел своим медленным шагом, глаза его всегда были устремлены на землю перед ним. Но он был не прочь и срезать путь и иногда сидел у дороги и просил проезжающих возниц подбросить.
Джон был медлительным и непримечательным учеником, без каких-либо выраженных способностей, и только один аспект школьной жизни, казалось, по-настоящему вызывал его интерес. По субботам директор показывал ученикам технические новинки, в корне менявшие тогда американский бизнес, и Джон не отрывал глаз от телеграфного аппарата (изобретенного Сэмюэлем Ф. Б. Морзе в 1837 году), гальванических батарей и других изобретений. Такие вещи захватывали его гораздо больше острых социальных вопросов, которые Гарриет Бичер-Стоу подняла в «Хижине дяди Тома», опубликованной в 1852 году в ответ на Закон о беглых рабах 1850 года.
Ситуация дома была достаточно хаотичной, и детям Рокфеллеров было трудно учить уроки. С пятью подрастающими энергичными детьми маленький коттедж был шумным и тесным. Каждый вечер Элиза отводила мальчиков к соседке Сьюзан Ла Монти, и та присматривала за ними и следила, чтобы они делали домашние задания. Девушка запомнила Уильяма и Фрэнка как типичных проказников, пихающих и дразнящих друг друга, а Джон был странным образом собран, мальчик-мужчина, образец взрослого поведения. «Я не помню, чтобы Джон в чем-то выделялся. Он всегда усердно работал; говорил мало и учился с большой прилежностью… В нем не было ничего, что заинтересовало бы кого-то или заставило задуматься о его будущем»67.
На фотографии 1852 года дети Рокфеллеров сидят в чернильном сумраке фотостудии – Джону тринадцать лет, Уильяму – одиннадцать и Мэри Энн девять лет. Они пустым взглядом смотрят в камеру и выглядят достаточно угрюмо. Джон одет в клетчатый костюм, волосы аккуратно зачесаны назад, у него продолговатое бесстрастное лицо, и выражение его непроницаемо. Лицо Уильяма мягче и круглее, а одежда – в том числе жилетка в горошек и цепочка часов – говорят о более легком характере, унаследованном от отца. Мэри Энн одета в простое платье фермерской девочки, волосы разделены пробором и заплетены в косички. Групповой портрет говорит о принадлежности к респектабельному среднему классу, но его безрадостное настроение – отчасти связанное с медленным процессом фотографирования в те дни – показывает, что детство было не таким идиллическим, как любил вспоминать Джон.
Тяжелый повседневный труд часто облегчали игры, а у Джона появились первые возможности флиртовать с девушками, и он демонстрировал вспышки остроумия. Однажды, на воскресном пикнике – ему было лет двенадцать – он проходил мимо группы девушек, сидящих перед кучами еды и заметил: «Помните, девушки, если есть медленно, съедите больше!»68 Рокфеллер все больше примечал противоположный пол и все же, помня историю отца, жестко сдерживал свои порывы. Сьюзан Ла Монти видела чувственность в мальчике, не заметную случайным наблюдателям; ее поражало его «большое восхищение красотой. Была девочка, она ходила в школу недалеко от нашего дома, милая крошка по имени Фрир, с красными щечками, сияющими глазами и приветливым личиком. Позже господин Рокфеллер справлялся о ней, а когда она осталась вдовой и нуждалась, он помогал ей небольшой пенсией»69. Сьюзан Ла Монти видела, что за поразительной для мальчика самодисциплиной были скрыты глубокие эмоции, и вспоминала, как он прошел через обряд скорби, когда умерла одна из ее сестер. «В день, когда она умерла, Джон пришел к нам и растянулся на земле и не уходил. Ему было так жаль ее, что он не уходил и лежал весь день»70. В этих рассказах раскрывается чувствительность, которая всегда присутствовала в Рокфеллере, но которая позже будет тщательна скрываема за безупречным внешним видом динамичного предпринимателя.
Глава 3
Обречен стать богатым
Как странствующий торговец, Уильям Эйвери Рокфеллер быстро превращался в пережиток прошлого, часть прежней Америки, когда рынки росли не за счет новых способов связи или транспорта, а когда торговцы просто охватывали больше территории. Большого Билла, как магнитом, тянуло дальше на запад, подальше от быстро растущих городов и индустрии восточного побережья, к далеким поселениям на американской границе. В начале 1853 года Рокфеллеров вновь закрутило в водовороте жизни Билла, они сорвались с насиженного места, и отец отвез их на поезде в городок в прериях штата Огайо под названием Стронгсвилл, примерно в дюжине миль (около 20 км) к юго-западу от Кливленда. В этот поворотный момент Билл начал потихоньку дистанцироваться от своей растерявшейся семьи и сформировал новую романтическую привязанность, которая оказалась гораздо глубже, чем все предыдущие случаи супружеской измены, и которая, наконец, разорвала его семейные узы.
В Ричфорде, Моравии и Овего Элиза и дети, по крайней мере, любили свои дома и сохраняли некоторую толику собственного достоинства, теперь же Билл бросил их в доме своих сестры и зятя, Сары Энн и Уильяма Хамистона, которые за триста долларов в год изображали родственников, размещали и кормили его клан. После всех скитаний семье Билла это, наверное, казалось ужасно нечестным. Их жизнь всегда была непривычно беспокойной, а теперь они и вовсе скатились вниз по социальной лестнице, на которую с таким трудом взбирались и оказались отщепенцами, париями в странном новом городке в Огайо.
