«Борьба за выживание сильнейшего, в море и на суше по всему миру, а также законы спроса и предложения существовали во все века, еще до того как «Стандард Ойл компани» выступила с принципами совместной работы. Она вела совместную работу столь успешно и честно, что ее самые яростные противники согласились с ее взглядом и осознали, что для успеха необходимо разумное, здравое, современное, прогрессивное управление»103.
«Стандард Ойл», таким образом, выступала как противоядие от социального дарвинизма, способ создать единое братство в капризной индустрии. «Без «Стандард Ойл», – убеждал Рокфеллер, – выживал бы сильнейший – а мы доказали, что мы сильнейшие, и могли бы подождать и подхватить обломки, когда менее удачливые собратья пойдут ко дну. Мы поступили по-другому и постарались не позволить нависшей катастрофе разразиться»104. «Стандард Ойл» выступила бы союзом, открытым для нефтеперегонщиков, отказавшихся от корысти и присоединившихся к праведным. Для Рокфеллера это стало бы уникальным примером, когда сильный милосерден к слабым братьям и приглашает их вместе участвовать в спасении промышленности.
Он видел принципиальное различие и считал, что не капитализм сам по себе, а капитализм свободной конкуренции порождает грубый материализм и грабительские методы, которые уничтожают узы братства между людьми. В неуправляемой конкуренции думающие только о себе пытаются максимально увеличить свои доходы, а значит, довести до нищеты всю индустрию. Вместо этого американской экономике необходимо несколько форм совместной работы (тресты, объединения, монополии), которые сдерживали бы хватких индивидов для общего блага. Рокфеллер таким образом пытался примирить тресты с христианством, утверждая, что совместная работа положила бы конец самовлюбленности и материализму, претящим христианским ценностям. Это было хитроумное обоснование. Не религия привела его к концепции трестов, но религия позволила превратить его видение совместной работы в моральный долг.
С самого начала «Стандард Ойл» пропитывало отношение «мы против них», исходящее сверху. Иногда слова Рокфеллера звучали так, будто его коллеги – это первые христиане среди варваров. В таком поучающем расположении духа он непременно видел своих оппонентов невежественными запутавшимися людьми, «ведомыми подозрительностью и необоснованными предрассудками» и не знающими, что старые боги уже устарели105. У Рокфеллера сформировалось обратное видение мира, и он обвинял своих критиков в тех же самых грехах, в каких они винили его. Вожди «Стандард Ойл» совершенно не считали себя подлецами и бандитами, а представляли себя уважаемыми джентльменами, тщетно пытающимися урезонить свирепых независимых производителей. В переписке заметно характерное отношение Рокфеллера к своим соперникам: эгоистичные люди, всегда замышляющие неприятности или доставляющие неудобства, как шаловливые дети, которых отцу следовало хорошенько отшлепать. Не допуская, что несогласие с ним может быть обоснованным, Рокфеллер принижал критикующих его и называл шантажистами, жуликами и сбродом. Он стал опасным образом невосприимчив к замечаниям.
Глава 9
Новый монарх
Утих ажиотаж с «Саут импрувмент компани», и закончилась болезненная битва за кливлендские заводы, но Рокфеллер и не подумал остановиться и перевести дух. Другой забрал бы прибыль и пошел дальше с осторожностью, но Рокфеллер, горячая голова, начал новое наступление. Осложнения с СИК выбросили его на берег в неудобном месте. Так как кливлендские нефтепереработчики платили по тем же грузовым тарифам, что и другие центры, они столкнулись с серьезным конкурентным препятствием, сначала платя пятьдесят центов за баррель, чтобы переправить сырую нефть в Кливленд, а потом еще за перевозку очищенной нефти в Нью-Йорк; тогда как переработчик из Титусвилла отправлял сразу на побережье. В апреле 1872 года Генри Флаглер вновь договорился об уступках с железной дорогой «Лейк Шор», но Рокфеллеру и этого было мало. В схожем невыгодном положении оказались и перегонщики в Питтсбурге, поэтому он решил объединиться с ними и потребовать у железнодорожных компаний новые скидки.
С неослабевающей дерзостью Рокфеллер пришел к выводу, что, раз Нефтяной регион не согласился на маленький консорциум вроде СИК, он выйдет на них с гигантским общественным консорциумом нефтепереработчиков. В середине мая 1872 года – чуть больше месяца спустя после того как железные дороги успешно похоронили СИК – Рокфеллер и Флаглер отправились в Питтсбург на встречу с тремя ведущими переработчиками города Уильямом Г. Уорденом, Уильямом Фрю и О. Т. Уорингом. Группа затем перебралась на поезде в Титусвилл, захватив с собой план новой Национальной ассоциации нефтепереработчиков, который в народе окрестили Питтсбургским планом. Смелый проект предусматривал синдикат переработчиков, центральное правление которого вело бы переговоры о выгодных условиях с железными дорогами и удерживало бы цены, выдавая квоты на объемы производства ее членам. Во избежание махинаций двери союза были распахнуты для всех, но Джон Д. Рокфеллер становился его президентом.
Совсем скоро Рокфеллера начали так ненавидеть в Нефтяном регионе, что он перестал приезжать туда и превратился в туманную загадочную легенду; ни одна фотография, подлинность которой была бы подтверждена, не показывает его в сельской глуши, принесшей ему состояние. Хотя Национальная ассоциация нефтепереработчиков теоретически принимала всех желающих, в Титусвилле в ней увидели все тот же переодетый СИК, и местные газеты предостерегали нефтяников об опасности скользких, складно излагающих мужчин из Кливленда. На улицах Титусвилла Рокфеллера приветствовали с мрачным уважением, какое оказывают новому монарху. Он был неизменно приветлив, что обезоруживало людей, и в одной конторе за другой убеждал усталых переработчиков: «Вы неверно понимаете наши намерения. Мы пришли, чтобы спасти дело, а не уничтожить его»1. На двух бурных открытых встречах Флаглера освистали и высмеяли, тогда как Рокфеллер безучастно смотрел на аудиторию. Один из участников оставил описание запомнившейся ему отчужденности и загадочности Рокфеллера на личной встрече:
«Однажды мы пришли в контору к одному из перегонщиков, его, как я был уверен, уговаривали войти в схему, которую они расхваливали. Все говорили, кроме господина Рокфеллера. Он молча покачивался в кресле-качалке, прикрыв лицо руками. Я разволновался, увидев, как эти люди из «Саут Импрувмент» втирают очки нашим, а те почти верят, что сейчас все пойдет псу под хвост, если только немедленно не появится союз, который поднимет цену на нефть и не пустит новых людей в дело, и я произнес речь, наверное, довольно резкую. Так прямо пока я говорил, Джон Рокфеллер перестал качаться, отнял руки от лица и посмотрел на меня. Вы не представляете, какой это был взгляд! Он видел меня насквозь, понял, какое именно сопротивление он может от меня ожидать, – и я остро почувствовал это, – а потом он опять поднял руки, и кресло продолжило раскачиваться2.
На второй открытой встрече местные переработчики решительно отвергли Питтсбургский план, и все же Рокфеллер добился успеха в том, что привлек на свою сторону нескольких влиятельных перебежчиков, особенно своего давнего противника – молодого Джона Д. Арчболда. В последующие месяцы Рокфеллер применял метод «разделяй и властвуй», пытаясь отрезать переработчиков Ойл-Крик, успешно включая в Питтсбургский план предпринимателей из других крупных центров.
