И тут произошло нечто удивительное. Этот мужчина со своей дорогущей кожей наклонился ко мне и положил руку мне на плечи. Мы постояли так немного.
Никто ничего не сказал. Три незнакомца стояли в тишине. Одни. Вместе. Я снова заплакала. Он передал мне платок.
– Может, зайдем обратно? – спросил он.
И мы зашли. Вместе.
Все восемь дней мы сидели в круге и говорили о наших чувствах, наших жизнях и наших семьях. Мы все были разного возраста – от девятнадцати до шестидесяти пяти – и наши жизни были совершенно не похожи друг на друга.
Как и предупреждали, мы били подушки пластиковыми бейсбольными битами и орали что есть мочи, чтобы выпустить гнев. Мы стояли в грязном поле, притворяясь, что хороним любимых, чтобы сказать то, что должны сказать. Мы даже хоронили самих себя – или скорее худшие части самих себя, – а это значит, что, считая то упражнение из «7 навыков высокоэффективных людей», я уже дважды побывала на своих похоронах.
На каждом новом упражнении я думала: «Так вот ты какой, ад…», а потом нам давали следующее, и я думала: «Нет, видимо, ВОТ ты какой…»
Иногда это было так нелепо, что я начинала подозревать, не снимают ли нас для очередной документалки Руби Вакс. «Вы только посмотрите, что эти сумасшедшие людишки из первого мира делают, чтобы стать счастливее!» – наверняка говорила она в камеру, тыча пальцем в нас, пока мы гладим бархатные подушечки на заднем плане, устанавливая связь со своим внутренним ребенком.
Неделя была намного более ужасной, чем я ожидала.
Но в то же время это было одно из лучших событий в моей жизни.
Я делилась с людьми самыми отвратительными частями себя, и никто из них не убегал. Наоборот. Все они были неизменно добры ко мне. Впервые в жизни я не чувствовала себя одинокой. Это было чудо.
Но еще большим чудом было то, что, несмотря на все различия между нашими историями, в какой-то момент стало ясно, что они совершенно об одном и том же. Мы все чувствовали себя несовершенными. Недостаточно хорошими. Недостойными любви.
Даже не осознавая этого, та проблема, которую я озвучила в первый день – и которой я так стыдилась; тот ужасный секрет, который я скрывала от всех, даже от самой себя, – оказался главной болью всех человеческих существ. Это была та проблема, на которую ссылались все селф-хелп-книги, но которую я совершенно не понимала до этого момента.
«Мы все боимся, что недостаточно хороши, – говорит Тони Роббинс. – В основе всех наших проблем лежит то, что люди не считают себя достаточно умными, достаточно молодыми, достаточно взрослыми, достаточно богатыми, достаточно смешными, достаточно какими угодно. И самое плохое в том, что под всем этим лежит страх, что мы недостойны любви». Экхарт Толле соглашается: «Чувство, что с вами что-то не так, не ваша личная проблема. Это универсальное человеческое состояние. Вы, возможно, удивитесь, но в мире миллионы… миллиарды людей мыслят по тому же принципу. Это просто часть человеческого эго».
После того как я вернулась домой после Хоффмана, я нашла женщину, которая прославилась тем, что выразила это чувство. Несколько лет назад Брене Браун провела лекцию на TED для пары сотен человек в ее родном городе Хьюстоне, в Техасе.
В мире, одержимом позитивной психологией и продуктивностью, ее тема казалась совершенно иной. Она была о стыде, о чем-то, что она определяет как «невероятно болезненное чувство, опыт или убеждение, что мы несовершенны, а значит, недостойны любви и принятия».
Эта лекция стала вирусной, и ее посмотрели десятки миллионов человек по всему миру. Затем она превратилась в книгу под названием «Великие дерзания», в которой она объясняет, что многие думают, будто стыд испытывают люди, пережившие травму, но это неправда. Стыд – это то, что испытываем мы все. Браун говорит, что мы находимся посреди эпидемии стыда, где все считают, что они недостаточно хороши, недостаточно стройны, недостаточно умны, недостаточно богаты, недостаточно успешны и недостаточно хорошо одеты.
Несколько человек уже говорили мне о лекции Брене Браун, включая, к моему удивлению, парня из Tinder, который хотел пойти ко мне домой на первом свидании. Но я никогда ее не смотрела, до тех пор, пока не вернулась домой после Процедуры Хоффмана и не стала пересматривать ее снова и снова. Я также от корки до корки прочитала «Великие дерзания». Трижды. Мне казалось, что в ней заключена вся суть того, каково это – быть человеком. А еще она описывала все схемы поведения, которые руководили моей жизнью без моего ведома. Она объясняла, почему то, что я вывернулась наизнанку перед толпой незнакомцев, изменило меня больше, чем весь селф-хелп вместе взятый.
Брене говорит, что стыд заставляет нас делать несколько вещей. Во-первых, стремиться к идеалу. Мы думаем, что, когда мы станем стройнее, умнее, успешнее, с нами наконец все будет в порядке, люди будут любить нас, и нам никогда не будет больно.
Когда это не срабатывает – а это никогда не срабатывает, – мы пробуем другой подход: мы заглушаем наше чувство стыда. Мы смотрим телевизор. Мы пьем. Мы переедаем. Мы принимает наркотики. Браун считает, что именно поэтому процветают ожирения, зависимости и депрессии.
Потом, когда и это не срабатывает, мы идем по третьему пути: мы отрезаем себя от мира, закрываем свои чувства от других и решаем справляться со всем в одиночку.
Брене полностью описала мою жизнь, до и после селф-хелп. В конце концов, чем был весь этот проект, если не проваленной попыткой стать совершенством? И что я сделала после того, как провалилась? Я напивалась, смотрела телик и переставала общаться со своими друзьями.
Я не пошла по единственному, по словам Брене, действительно работающему пути: связь с другими. Демонстрация настоящей себя людям, которые любят и принимают нас, со всеми нашими бородавками и так далее.
Пути уязвимости.
Брене пишет: «Если мы поделимся своей историей с кем-то, кто ответит на нее эмпатией и пониманием, стыд этого не переживет».
Поэтому Брене не очень любит термины «селф-хелп» или «саморазвитие».
«Я не понимаю, что это значит, – говорит она в одном интервью. – Я не думаю, что мы можем делать это в одиночку. Исцеление приходит от того, что вы делитесь своей историей с кем-то, кто достоин ее услышать».
Она была права. Я увидела, что делала все неправильно. Я не могла справиться со всем этим в одиночку. Я провела всю свою жизнь, говоря себе, что я сильная и мне никто не нужен, но оказалось, что это не так.
Было невероятно страшно показывать настоящую себя людям в Хоффмане, но это именно то, что мне было нужно. Меня принимали и любили со всеми моими соплями и слезами, так, как еще никогда не принимали и не любили. Я этого не осознавала, но это было именно то, в чем нуждался каждый человек на земле. Не новые джинсы, не новая работа, не новый дом, не новый бойфренд и не новая машина, а чувство любви и принадлежности.
Брене пишет в своей ранней книге, «Дары несовершенства»: «Глубокое чувство любви и принадлежности – это безусловная потребность любой женщины, мужчины и ребенка. Мы биологически, умственно, физически и духовно привязаны к тому, чтобы любить, быть любимыми и принадлежать. Когда эти потребности не удовлетворяются, мы начинаем функционировать не так, как нужно. Мы ломаемся. Мы разрушаемся. Мы заглушаем свои чувства. Мы испытываем боль. Мы причиняем боль другим. Мы болеем».
