Я не двигалась. Господи, он ведь никого не слышит, кроме себя…
— Александра, ты глухая? Я загодя выехал, но не настолько, чтобы ждать тебя год! Мне оболтуса забирать. У него на будущей неделе экзамены, а там конь не валялся с долгами. Я не знаю, как он свои тройки исправит.
— А что, жизнь после получения тройки заканчивается?
— И это говорит отличница?
— Не ругайся на Никиту…
— Я слышал, — перебил Валера. — Две недели я молчу. Потом я скажу ему все, что о нем думаю. Поверь, ничего не поменяется. Ты там воздушных замков не строй. Он дурной не потому, что я на него ору, а потому что он нихрена не делает. И он не тупой. Он просто не делает. Но я буду молчать. Мне баба Яга так велела. Ну, можно получить ключи от ступы в конце-то концов?
Я полезла в сумку, уронила ее, чуть не высыпала все содержимое, чуть-чуть не сломала на кармане молнию, но все же вынула ключи. А потом потеряла руку — Валера зажал ее вместе с брелком.
— Обещай, Пятачок, всякую херню обо мне больше не думать?
Ключи впились в руку — до боли, но кровь пошла все же сердцем. Мне стало безумно обидно за потраченные впустую десять лет. Ненужные страдания по Марианне изрядно отравили мне существование и отношения с матерью полетели в тартарары из-за этой чертовой машины.
— А ты сначала пообещай не ставить меня в двусмысленные ситуации.
— Двух смыслов не существует, глупая сказочница. Есть реальность. Она — одна. А что ты там себе в дополнение к фактам надумаешь, контролю — моему лично — не поддается. Так что извини, но я ничего такого не могу тебе пообещать.
Валера отпустил мою руку и опустил свою, свободную от брелка, на ручку водительской двери.
— А что мне сказать матери про Хайлендер?
Он обернулся, поймал мой взгляд и не отпустил.
— Мне скрывать нечего. Если тебе есть что скрывать, то ради бога… Включай свою фантазию на всю катушку. Я в соцсетях статусы не обновляю. И фотки не выставляю, хотя… Погоди.
Он снова сел нормально и вытащил из кармана айфон. Краем глаза я успела заметить, что заставкой служило селфи — он и Никита на футбольном матче. Похоже, это с чемпионата мира: Швеция против Финляндии. Они болели за бывших врагов, у Никиты на щеке шведский флаг нарисован…
— Вот. Твоя машинка.
Эта Тойота тоже была серой, но…
— Перламутр как раз для баб. Других вариантов не было в этой комплектации, а ждать я не хотел. Похоже, как чувствовал…
Не договорил, не взглянул, зато почти вырвал из рук телефон и шагнул вон из машины. Я вылезла медленно. Ноги не разгибались, да и все тело напоминало, что я спала пусть и на мягком, но диване.
— Ах ты вруша! — встретил он меня у раскрытой водительской двери. — На свалку ему пора. Ты куда моталась-то: путешествие из Петербурга в Москву раз в неделю совершала? Как я хорошо тебя подвез, вовремя… Завтра и не завелся бы вообще…
Издевается. Издевается. Поворачивает ключ лишь наполовину.
— Валера…
Нет, этот звук ни с чем не спутать.
— Ты когда последний раз на нем ездила? — спросил он серьезно.
— Неделю точно не ездила, — ахнула я, схватившись за распахнутую водительскую дверцу.
— Неделю, точно? Когда аккумулятор меняла?
— Не помню…
— Крокодилы есть?
— Есть, — выдохнула я. — В багажнике. Но тебе в школу надо…
— Я могу вернуться с Никитой, если тебя это устроит?
— А я могу соседа попросить…
— А это меня не устроит!
Он свесил ноги на улицу, и пришлось отступить от машину. Ой, я чуть не снесла соседку: извинилась и поздоровалась. Та что-то буркнула в ответ, окинув грозным взглядом моего спутника и его Мерс, который ей пришлось обходить.
— Кабеля длинные или мне ближе встать?
— Длинные. Только ты в костюме.
— Снять? — будто бы на полном серьезе спросил Терёхин.
— Снимай. Тебе к умной тетке после меня идти.
— Если бы после тебя… После твоей машины, — бросил он с усмешкой мне в лицо сначала слова, а потом и пиджак. — Рубашку тоже снимать?
И действительно схватился за узел галстука.
— Если не замерзнешь, — произнесла я ровно, игнорируя неприятные покалывания внизу живота.
— Рядом с тобой? Странное чувство юмора у тебя, баба Яга. Ты, бабуль, добрых молодцев только на пожрать рассматриваешь?
— Валера, заведи мне машину… Меня ты уже завел достаточно!
Сказала и почти зажмурилась: язык мой — враг мой. Ты, Винни-Пух, делаешь все возможное и невозможное, чтобы Пятачок всякую гадость про тебя думал.
— Машину — это легко.
Он нарочно коснулся меня плечом — снес, можно сказать, и я лишь чудом не оступилась прямо в лужу. В другую лужу я уже села и не могла подняться.
Терёхин открыл багажник и замер.
— Ой, я забыла… Езжай в школу. Я разгружу и дождусь соседей.
Он снова смеялся, пусть и не в голос.
— А потом соседу достанется мое спасибо? Нет уж… Можно твоих куколок на землю поставить?
— Контейнеры пластмассовые, не промокнут. Только осторожно. Куклы любят хорошее к себе отношение.
— Не только куклы… — буркнул Валера, ставя на асфальт первый ящик.
Я прижала к груди его пиджак — он пах… Не понятно, чем именно… Аромат терялся во влажном воздухе. Но я точно знала, что это мужской запах, и мои ноздри возомнили себя лошадиными…
— Тебе количество нравится или качество? — донесся до меня вопрос Валеры, и только тогда я увидела рядом с ним пирамиду уже из шести контейнеров.
— Мне нужно количество, чтобы сохранить качество, — попыталась я улыбнуться не очень нервно. — Куклы очень ревнивые создания. Они любят быть в коробке одни. А я еще и таскать тяжести не люблю.
Валера смерил меня взглядом, но ничего не сказал. Вытащил смотанный кабель и пошел открывать капот. Увидит нас мать — все, капец. Только бы ее не дернуло сегодня уйти с работы пораньше. Типа, голова болит о непутевой дочке. А она ж действительно непутевая, эта дочка. Осталось только сопли подтереть дорогим пиджаком.
Глава 23 "И что теперь мне делать?"
— И что теперь будешь делать?
Теперь Валера висел на раскрытой водительской двери, уже в пиджаке, пусть и не застёгнутом, а я держалась за руль, словно машина, даже заведенная, могла поехать без моего на то желания. Поехать могла только крыша. И ее у меня снесло. На что я подписалась? Как я снова оказалась в плену Терёхинских денег? Я ничего и никогда у них не просила, но получала все. Прямо по-воландовски! Черти проклятые!
