А вот Валера не помахал ручкой на прощание, и я не стала этого делать. Рав и так знает, что я буду по нему скучать. А его владельцу до моей ручки как до ручки, вот честно.
А вот я, кажется, буду скучать по Терёхину почти двое суток. Его техника соблазнения действует, но я превращу платье в бронежилет. Нельзя ни в коем случае поддаваться на его рыжий шарм — я уже один раз уходила из той семьи. Рвать отношения по новой будет куда сложнее, если они, к тому же, будут не совсем дружескими.
Глава 32 «Как бог на душу положит»
— Аль, как это ты дома?! — Вероника стояла в прихожей с открытой дверью и открытым ртом. — Я не увидела машину…
— Рав в ремонте.
Про Хайлендер ей знать не обязательно. Буду выдавать новую опасную информацию в час по чайной ложке. Авось порох отсыреет и не разнесет тут все к чертовой матери. Моей родной!
— Как история? Готова?
Сестра пожала плечами.
— Как всегда. Какая тебе разница…
Вопроса не было, это меня так послали с моей заботой. Впрочем, Веронику за четвёрки не ругают. Да и за тройки тоже. Папы на неё нет. Никитиного! Мой меня всегда перед матерью защищал — мол, и он отличником не был, а мать твердила, что все мои четвёрки из-за лени. Наверное, у Вероники причина не лень… Да и ладно! Мне оценки сейчас деньгами ставят. И слава богу, что Академия позади.
— Достань шиншиллу!
Пусть от сестры будет хоть какая-то польза: раз полезла в кладовку вешать свою куртку, пусть достаёт мою безрукавку от костюма бабы Яги.
— Зачем? Новый год только через полгода…
— Не спрашивай, а делай. Руку протянуть сложно?
— А тебе ответить сложно? — огрызнулась Вероника в ответ.
— На платье вечернее надеть, чтоб не замёрзнуть. Баба Яга идёт на ужин в субботу. Такой ответ принимаешь?
Она улыбнулась.
— Я даже не буду спрашивать, с кем… Надеюсь, он не разбирается в мехах и не спросит, кто тебе подарил шиншиллу.
— А я бы ответила и не покраснела.
Стыдиться реально нечего. Лет пять назад, когда я ещё работала в паре с Игорем, у нас были постоянные зрители: папа и двое близняшек. Их мама мне потом сказала, что все трое так и говорят всякий раз, что идут на Алю смотреть. Ходили аж до школы на спектакли, из которых давным-давно выросли. Иногда приходилось их просить не подсказывать малышам правильные ответы. Но срывался обычно их папа. В то самое время из моды, наверное, вышли кожаные куртки с меховой безрукавкой. И когда их мама, разбирая шкаф на предмет неактуальных вещей, вытащила такую куртку, сыновья хором заявили, что безрукавка подойдёт для костюма бабы Яги, и притащили на следующий спектакль огромный пакет. Я приняла его не глядя — куртка и куртка, сказали не нужна — взяла. Я ни от каких ненужных вещей со студенчества не отказывалась: на шитьё костюмов и кукол все сгодится. Только потом знакомая портниха, которой я принесла меховую тужурку, чтобы ушить по тощей бабки ёжкиной фигуре, просветила меня по поводу натурального меха и его цены… Ну, если людям на доброе дело не жалко жертвовать дорогущие вещи, так почему мне должно быть стыдно за чужую доброту?
Я отряхнула мех — почти чёрный, непрофессионал и не догадается о его происхождении. Саму куртку я не перешивала — она пригодилась для создания образа пилота из «Маленького принца». Боже, ну почему я оправдываюсь даже перед собой? Никто меня в Тишкиной компании не станет судить ни по платью, ни по шубке, а только по факту, что я каким-то образом осталась в Валеркиной жизни. Терёхин точно не скажет им, что мы знакомы всего три дня.
— Откуда платье?
Я не обернулась к сестре. Просто перевесила вешалку с двери шкафа на карниз со стороны моего кресла. Пусть денек отвисится и заодно проветрится.
— Из шкафа, — ответила я правду.
— Почему я его никогда не видела?
— Потому что я не ношу платья. Тем более, вечерние. Некуда и не с кем.
— Не понимаю я тебя, Алька. Ну какой смысл наряжаться перед мужиком, который тебя уже голой видел?
Тут уж я обернулась.
— Голой он меня не видел. Мы пили чай, — отчеканила я. — Он приехал за машиной.
— А, ну да… А в кровати у тебя просто домовой попрыгал…
— Я просто не застелила ее с ночи. Что тебе от меня надо, Вероника? В чем ты меня все уличить хочешь? Я ничего не скрываю. Я взрослая женщина, и сама буду решать, с кем и где мне спать.
— Но не в моей же комнате!
— Знаешь, она вообще-то и моя тоже.
— К тридцати у нормальных баб есть своя квартира.
— Понятно. Знаешь, мне тоже понравилось жить одной. И я плотно займусь этим вопросом, как только денег поднакоплю. Ты, блин, не спрашивала, на что я живу без дней рождений почти год, не спрашивала? Потому что на тебе это не отразилось. Знаешь, не плюй в колодец, умные люди говорят.
— Так это ты плюешь на всех нас. Это ты живешь, как тебе нравится. Мать неделю не спала, когда ты в своё Кемерово на машине упёрлась!
— Я и в Смоленск на машине ездила! Хватит проецировать на меня свои личные страхи.
— Но туда ж ты ехала не одна! — не унималась самая умная, которой мать делегировала полномочия промывать мне мозги.
— Я и в Кемерово попутчика взяла. Я не дура. И ночью нигде не останавливалась. Так что хватит! Знаешь ли, тащиться в кафе вечером намного опаснее.
Вероника изменилась в лице.
— А без машины ты нас не заберёшь, выходит?
— У меня есть машина. Даже круче. Твоим подружкам понравится. Можешь в окно выглянуть.
А я пока глаза потру. Спать так и не легла — сон отступил под ударом гормонов счастья, и я доваляла бульдожку, нашла в коробке нейтральную абстрактную акварельку, на которых обычно рисовала лейблы, и вывела каллиграфическим почерком поздравление для Влада. Долго думала, подписывать одним именем или двумя, но в итоге остановилась на трех буквах — Аля.
Вероника тем временем чуть в окно не вывалилась.
— Вау! Прокати, а?
Глаза горят — сейчас занавески подожжет.
— Не сегодня. Я с часа ночи не сплю.
— Так ложись спать, а ночью покатаемся. Я как мышка буду. К маме уйду учиться.
— Я не усну, Вероника. Не хочу засыпать, — исправилась я. — Мне сейчас ванна ваша не нужна для кукол, так хочу в человеческом режиме пожить…
— Со своим…
И уставилась на меня выжидающе.
— А вот не скажу, как его зовут. Обойдешься. Иди уроки делай. Завтра пятница, завтра отвезу тебя мороженое есть. Бабам цветы, детям мороженое. Или забыла?
— Злая ты, Алька!
Но я ещё злой не была. Злой с работы вернулась мать.
