— Мне, да? — не удержалась я от реплики в зал.
— Ну да, тебе, — ответил Терёхин, по-прежнему буравя воспаленным взглядом дорогу. — Я и подумал, что она отрицает твою причастность, потому что на самом деле положение дел на семейном фронте ее полностью устроило. Хотя на самом деле я не знал, что думать. Я ту часть, что отвечает за чувства, похоронил вместе с отцом. Иначе бы не удержался на плаву. Наташа в открытую обижалась, что я вообще не хочу домой приходить. Я, может, и хотел бы увидеть ребенка не спящим, но тогда нужно было б нанимать шофера, потому что очень часто я понимал, что доеду не до дома, а до первого столба и оставался в офисе до утра. Она накручивала себя, накручивала и докрутила до заявления, что она во мне ошиблась, но у нее может быть второй шанс в жизни… Я ответил — иди погуляй и возвращайся к ребенку. К ребенку, а не с ребенком. Видимо, тему предлогов в школе она прогуляла. Саш, ну чего ты притихла? Я устал говорить.
Нет, головы он так и не повернул.
— Я не сваливаю всю ответственность на Наташу, боже упаси! Мы оба виноваты. Просто расхлебываю это я один.
— Ну да, а она развлекается… На кладбище!
— На кладбище проще. Поверь мне.
— Ждешь, что я начну тебя жалеть? Не дождешься. Мне жалко только Никиту. Тебя нет. Совершенно. Ты все сделал своими руками, но везде нашел виноватых.
— Знал, что так скажешь…
— Чего тогда рассказывал?
— Ты спросила.
— Я ни о чем тебя не спрашивала.
— На том и сойдемся. Я реально не хочу больше это обсуждать. Ни с кем. Тем более — с тобой.
— Я тоже. Не хочу. Так что помни, для твоих родственников и твоей прислуги между нами ничего нет. Ясно? Ты даже не просил меня сопровождать тебя к Тишке. Я пришла туда с Волковым играть. Ясно? И не смей мне перечить! А театр свалился нам на голову, как снег в конце мая.
— Накаркаешь, баба Яга. Завтра пойдет снег.
— Пусть лучше снег…
— Чем что?
— Дай мне роль поучить… А ты учи свою. Брата моей бывшей подруги.
— Что ж… Хоть так ты призналась, что я для тебя все-таки не только брат бывшей подруги.
Глава 51 "Фея-крёстная"
Напряжении достигло предела на физическом уровне — даже машина шарахнула меня электрическим разрядом. Терёхин снова припарковался на улице и попросил на всякий случай забрать гитару.
— Поставь за ворота, в чем проблема? — удивилась я, все же доставая свою собственность.
— Не хочу портить газон. Если в семье появятся два водителя, — выдал он, глядя мне в глаза, — тогда расширю подъезд к гаражу. Иначе я Мерина завтра не выгоню. А разобьют стекло, заменим, не проблема. Но обычно тут тихо. Шпана еще в городе.
Он придержал калитку, за которой нас тотчас облаяли. Правда тут ж облизали. Дядя Серёжа натравил на нас Баронессу, и Валера пожертвовал ногой, чтобы спасти мое платье.
— Встретил бы на улице, не узнал, — улыбнулся встречающий, отгоняя собаку от хозяина.
— На улице ты бы ее в таком виде и не встретил, — огрызнулся Терёхин, забирая у меня гитару. — Так что комплимент не засчитан. Все спят?
— А надо? — достаточно сухо ответил дядя Серёжа, держа собаку за ошейник. — Чтобы все ушли?
— Желательно. Александре нужно свободное пространство и тишина, чтобы репетировать. Объясни это всем.
— Я уйду в комнату, — встряла я и пожалела, получив прямо-таки ожог от Терёхинского взгляда.
— И что? — его голос перешёл в рык. — Всем пора спать. Завтра ранний подъем.
Дядя Серёжа кивнул и потащил упирающуюся Баронессу к крыльцу. Я легонько толкнула Терёхина в спину грифом гитары.
— Мне никто не помешает, — произнесла шепотом, чтобы не ставить хозяина в двусмысленное положение. — Не надо никого разгонять.
— Я никого не разгоняю. Я сам собираюсь уйти спать, — ответил тот в полный голос, не обернувшись.
Я ускорила шаг и тут же поняла, насколько у меня устали в туфлях ноги. В машине сидела босиком, а сейчас ковыляла, точно хромая лошадь. Да и вообще… Эврика!
— Валера, мне нужно будет раскулачить Марианну. Мне не во что переодеться.
— Без меня со своей подружкой не разберёшься?
На этот раз он обернулся: играет или злится, напоминая о своей роли просто брата.
— Разберусь, если ты ее спать не пошлёшь!
— Пошлю, но не спать…
На крыльце он пропустил меня вперёд. Дядя Серёжа придерживал дверь изнутри. Свет горит везде. Даже в гостиной. Из неё как раз и выплыла Марианна с дежурной улыбкой и тихим «Привет».
— Привет.
Я прижала гитару к груди точно щит. Скинула, не глядя, туфли.
— Что стоишь? — хлопнул дверью Терёхин. — Переодень подружку во что-нибудь. Никита спит? — добавил тут же, точно испугался возможного ответа сестры.
— Нет, не сплю, — ответил сам виновник вопроса, выруливая из-за угла на ховерборде.
Колёса доски хищно сверкали разноцветными огоньками, противно при этом попискивая тормозами или еще чем — я в развлечениях современной молодежи не разбираюсь.
Терёхин явно не ожидал увидеть сейчас сына. Вместе с доской Никита стал со мной одного роста.
— Домашку сделал?
В вопросе отца прозвучала злость.
— Сделал.
В ответе сына ее было ничуть не меньше.
— Ты ему помогла? — огрызнулся Терёхин на сестру.
— Я сам делал, — ответил Никита. — Хочешь проверить?
А это уже был настоящий вызов. Черт!
— Давайте завтра займёмся домашкой? Сразу после театра. Сейчас у папы глаза болят от экрана и после машины. Ему надо выспаться, — выпалила я автоматной очередью.
Не обернулась — и так знаю, что папаша выпустил контрольный мне прямо в затылок.
— А я обязательно должен идти в детский театр?
Боже, у него в голосе папины жуткие нотки. Вся октава, басовая, но пока ещё приглушенная…
— Тебя спросить забыли!
Вы помолчать, папаша, не пробовали? Но я нашла в себе силы промолчать. Спросить мы его действительно забыли.
— Никита, это все я решила, без участия твоего папы. Понимаешь, по-взрослому ты идёшь не в театр, а с братиком. Ты же понимаешь, что с тобой Арсению будет спокойнее?
Он кивнул — или просто качнулся на своей двухколесной доске. У меня от него уже все качалось перед глазами. Или вино подействовало с опозданием. Ужасным! Да, все сейчас было ужасно.
— Прости. Я была уверена, что ты с радостью сыграешь роль старшего брата.
Терёхин молчал. И младший тоже. Оба — к моему счастью. И немножко — к удивлению.
