— Надеялся, что зайдешь за этим, — ответил он все-таки на мой вопрос после утреннего поцелуя. — Ты еще жива?
— Еще функционирую — такой ответ будет более правильным.
Попыталась улыбнуться, но вышла гримаса. Я это чувствовала — лицо резиновое, но крем тут не поможет. Я надела маску — чужую, и не знала, как содрать ее с лица. Валера глядел на меня слишком внимательно — почти что рентгеновским взглядом. Явно ж видит, что мне не по себе. Впрочем, можно догадаться об этом даже с закрытыми глазами.
— Пойдешь в душ и потом наконец оденешься? В тринадцать мальчики уже заглядываются на голых теток, как бы тебе помягче на это намекнуть…
Вот обнял он меня совсем не помягче, а даже слишком крепко, но мне почему-то не захотелось его оттолкнуть. Да потому что я шла в ванную за тем же, за чем он оставался в ней так долго.
— Кофе будешь пить без меня? — попыталась я улыбнуться лукаво, но недовольная маска не позволила сделать это.
Да, дети и любовные интрижки — вещи в моем понимании несовместимые, именно об этом я талдычила на первом свидании, но так и не вбила ничего в эту медную голову. Хотя какой реакции я ждала от него, думающего в тот момент головкой — той, которую я и получила в итоге в личное пользование.
— Я без тебя ничего делать не буду. Даже с обормотами ругаться не буду.
— Про свинью из Алисы помнишь? — погрозила я пальцем совсем не игриво, но Валера все равно поймал его и поцеловал. — И не надо про осину… И про апельсины… Общество воспитывает человека, а не гены… Окружение… Это, кажется, Ленин сказал, но я могу ошибаться…
Теперь Валера улыбался уже во весь рот.
— А даже если и не сказал, то думал именно так, как ты, сказочница… Оденься… Не жалко Никиту, пожалей его папочку. Тут даже не осина, тут дуб дубом, но этот дуб что-то к тебе да чувствует…
Я толкнула дверь и вышла первой. Дети оставались за столом — не покинули спасительное пространство кухни. Знали папочку не хуже, чем я. Лучше — вряд ли. Я закрыла дверь спальни и тут же погрозила Валере кулаком. Но тот и не думал целоваться, сразу шагнул к шкафу за рубашкой и галстуком. Брюки натянул последними. Застегнул ремень.
— Ты чего на меня так смотришь?
Господин Терехин обернулся ко мне уже не ночным, а очень даже утренним товарищем.
— Нравишься ты мне, — попыталась сменить злую маску на добрую уже проснувшаяся Сказочница Аля.
— Ну хоть что-то у нас взаимно, хотя и с точностью до наоборот: я бы тоже на тебя смотрел и смотрел — только в голом виде. Я тебе мешаю взять одежду?
Я кивнула. Он отступил к окну, не к двери. Видимо, решил перед работой насмотреться на меня в профиль и в анфас, чтобы чертики перед экраном не бегали.
— Закапай глаза…
За спиной у меня послышался тяжелый вздох.
— Это называется семейная жизнь. Забыл?
— Ну, только такие неудобства.
— Еще дети… На кухне… Одни…
— На детей я уже давно согласился. Ты зачем одеваешься?
— Пойду в душ, когда вы все уйдете… Вернее, залягу в ванну, которую мне давно обещали.
— До двенадцати успеешь из нее вылезти? — усмехнулся Валера, делая ко мне шаг, чтобы поправить перевернувшуюся под кофтой бретельку майки.
— Вот из постели точно не успею… Пошли уже к детям!
Джинсы я застегивала на ходу и чуть не поскользнулась в носках, которые решила нацепить, потому что за утро успела замерзнуть, не найдя, где включается подогрев пола.
— Никита, отдай Саше тапки, а сам уже можешь на выход обуться.
— И в прихожей сидеть?
Никита как по команде появился в коридоре с тапками в руках — он не двигается со скоростью звука, он следит за нами и подслушивает!
— Посидишь пять минут. Ничего не случится!
Никита опустил передо мной тапки и демонстративно уселся в кресло без кроссовок. Отец молча отправился на кухню завтракать, а я — после спасибо. Ели молча. И это именно по моей указке. Я сама дура, что оставила на столе телефон. И что не установила пароль. И что не заняла Никиту — вот он и загрузил какую-то игрушку, чтобы братик его не доставал. Конечно, я могла забрать телефон и поесть после их ухода, но разбираться с обиженным ребенком в первое же семейное утро не хотелось.
— Я пошел! — вдруг крикнул Никита и хлопнул дверью.
Вот же мы увлеклись буравеньем взглядами тарелок и друг друга, что даже не заметили, как ребенок сходил за рюкзаком и ушел. Валера схватился за телефон:
— После школы сразу домой. Понял? Саша будет тебя ждать. И ты с ней до вечера. И не дай бог она мне на тебя пожалуется! Ты понял? Не мычи, а ответь человеческим языком. Так лучше. Первым отключился, — добавил уже без телефона.
— Интересно, ты ждал чего-то другого, говоря с ним таким тоном?
— Ждал, что ты не будешь меня воспитывать при ребенке!
Валера поднялся. Резко. Арсений вздрогнул — и только тогда поднял голову от экрана.
— Отдай Саше телефон. И не смей больше брать!
— Никита взял, не я…
— Ты меня понял? — перебил Валера и шагнул от стола.
Ушел, даже не взглянув на меня, хотя я смотрела в этот момент ему в спину, а не на протянутый Сенькой телефон. Только бы не ушел в офис. Я не хочу встречаться с Гелей.
— Сеня, забери свое одеяло с Никитиной кровати и отнеси к себе в комнату.
А я пока найду твоего папочку. Нашла. В зале. Он что-то писал за столом.
— Это доверенность на Мерина, — Ключи лежали тут же на столе. — Вдруг потребуется машина.
— Существует такси. Но я никуда не собираюсь.
— Сейчас не собираешься. Через час соберешься. Я не хочу нервничать, — он наконец поднял на меня глаза. — Встретишь Гелю? Я не хочу полчаса терять. Она написала, что не рассчитала пробки.
Я пожала плечами. Ну чего спрашивает? Выбора нет. У меня. Никакого!
Глава 62 "Новый монстр"
— Вы с нами теперь, как понимаю, надолго, — выдала Геля, поздоровавшись без всякой вопросительной интонации.
И я, как в разговоре с Валерой, растерянно пожала плечами. Только теперь еще и смущенно: он доверил мне детей и машину. И, кажется, свое сердце, если я имею право в силу возраста и опыта верить в любовь. У самой аж уши горели! И не только они, раз Геля вдруг добавила совершенно серьезно:
— Вы с Валерой прекрасная пара. И дети вас полюбят, не сомневайтесь… И не слушайте, когда за спиной плохое говорят.
— А говорят? — в мой голос сама собой вернулась серьезность.
— Не при ребенке.
— Не при ребенке скажете? — переспросила я, опуская глаза к Сеньке, который обнял няньке ноги и заглядывал в глаза, точно спрашивая: «Ты ведь заберешь меня от этой злючки Саши?»
