– Угу. Хорошо.
– Чего хорошего?! – взвился Алексей. – Я с ума сошел. Со мной галлюцинации говорят, а я им отвечаю. Хорошо? Я разговариваю с галлюцинациями! Прекрасно! Превосходно! Бесподобно! Может, меня в Книгу рекордов Гиннесса занести? Я феномен?
– Не буду вспоминать старый анекдот, – резонно заметил Северский. – Хотя он очень подходит к данной ситуации.
– Что со мной, доктор? – просипел Леша. – Скажите ж мне, наконец. Это лечится? Или это на всю жизнь? Скажите мне.
– Вам в терминах? – мягко уточнил Север Александрович.
– Нет, мне по-человечески. Для меня. Чтобы знать…
– А по-человечески, я сам пытаюсь понять, что с вами происходит, Алеша. Трудный случай. То, что у вас нервы расшатаны до предела, видно и так, без всяких микроскопов, телескопов и прочих контактных линз с биноклями. А вот насколько у вас…
– Насколько?! – взвился Алексей. – Насколько! Настолько, насколько могут быть разболтаны нервы у человека, который ежедневно наблюдает мучения грешников. Умерших и неуспокоившихся. А еще проклятия, висящие над живыми, и прочую мистику.
Глаза Алексея заблестели вдруг зло, мстительно.
– А вы, господин доктор, что же думаете, вы чисты? А вот и хрен вам по всей морде! Над вами тоже проклятие. Черное… Белое… И с кровью! Будет много крови! Только не для вас, а у вас перед глазами. Вы умрете, Север Александрович. Скоро!
– Все умрут, – философски заметил доктор.
Леша странно, по-звериному оскалился и поднялся из-за стола.
– Я ухожу! – рявкнул он.
– Я знаю, – спокойно заметил Северский. – Завтра в четыре я вас жду.
– Зачем? – отозвался Беляев уже из прихожей.
– Ну, вы же ищете покоя, – пожал плечами Северский. – В данном случае я один из немногих, кто может вам его вернуть.
Беляев хмыкнул и хлопнул дверью. Показалось или нет, но, уже когда закрывал дверь, над головой у Севера снова вспыхнуло черное, белое свечение с кровавыми потеками.
– А вот и вы, Алеша.
Северский распахнул дверь, сделал приглашающий жест. Беляев переступил порог.
– Точны как часы, – заметил психиатр. – Швейцарские. Ровно шестнадцать ноль-ноль, и вы тут как тут. По вам куранты подводить можно.
– Не люблю опаздывать, – хмуро пояснил Беляев. – Ненавижу ждать, поэтому не перевариваю, когда ждут меня.
– Похвально, – кивнул Северский, провожая клиента в комнату и жестом приглашая садиться. – Какие-нибудь новые чудеса, которые вам наяву пригрезились?
– Нет, слава богу, – буркнул Леша.
– Точно. Или просто не желаете делиться? А то, может, расскажете?
– Я вам что, клоун?! – взъерепенился Беляев.
– Нет, – неизвестным жестким голосом произнес Северский. – Вы человек, которому нужна помощь. Моя помощь. А я врач. Достаточно понятно сформулировано?
– Между прочим, – воспротивился Алексей, – то, о чем я говорю, вполне может быть реальностью.
Я ощущаю это как реальность. А вы ведь не верите ни одному моему слову. Для вас это бред сумасшедшего.
– А для вас? – с интересом спросил Северский. – Алеша, да если б вы считали это все реальностью, если б не возникало у вас сомнений в том, что все это, возможно, лишь плод больного воображения, фантазии, видения, галлюцинации… Если бы… Да разве пришли бы вы тогда ко мне?
Беляев хотел ответить, но так и не придумал, что сказать. Что-то болезненным светом мелькнуло перед глазами. Алексей попытался разглядеть то место, откуда исходил этот блеск, но источник неумолимо убегал из-под взгляда.
Внезапно раздался голос Северского, он звучал вкрадчиво и откуда-то издалека. Беляев не разобрал слов, что-то про веки, что они тяжелеют. Кажется. И еще что-то. Голос слился в гул, и Алексей почувствовал, что проваливается в пустоту. Там должно быть спокойно, ведь там ничего нет. И Беляев широко раскинул руки ей навстречу.
13
Северский Север Александрович. Психиатр. 37 лет
Он посмотрел на Алексея. Леша выглядел не очень: глаза широко раскрыты, стеклянно смотрит в стену. Север удовлетворенно потер руки, сунул в карман маятничек. Маленькая блестящая финтифлюшка.
– Удивительная чувствительность к гипнозу, – тихо, себе под нос пробормотал психиатр. – Ладно, приступим. – Ваше имя? – спросил Север тихо.
– Алексей, – бездушно отозвался парень.
– Фамилия?
– Беляев.
– Полных лет?
– Двадцать семь.
– Девичья фамилия вашей матери?
– Кулинич.
Хорошо, превосходно. Север снова потер руки.
– Вы видите?..
– Да.
– Вы видите то, чего не видят другие? – чуть поспешнее повторил вопрос Северский.
– Да.
– Как часто вы видите то, что называете проклятиями?
– Не часто, – помедлив, сказал Беляев.
– Вы видите это как нечто висящее над всеми людьми?
– Нет, – без запинки отозвался Алексей. – Только над проклятыми.
– Я проклят? – чуть дрогнувшим голосом спросил Север.
– Кто?
– Я. Северский Север Александрович. Ваш психиатр.
– Да.
– Кем?
– Им.
– Кто он?
Беляев не ответил.
– Кто он? – повторил вопрос Северский.
– Я н-не знаю. Он.
– Что за проклятие надо мной висит?
Парень не ответил. Северский повторил вопрос от третьего лица.
– Я не знаю. Я вижу… Вижу. Это свет… белый… но черный…
– Как это? – не понял психиатр.
Беляев снова замолчал.
– Что еще ты видишь?
– Кровь. Она течет прямо по свету. Из света. И в свет. Много крови.
Северский содрогнулся, но взял себя в руки.
– Значит, Северский проклят, – задумчиво произнес он.
Ответа не последовало.
– Северский проклят? – спросил Северский. – Да.
– В чем проклятие?
– Кара. За грехи.
– Смерть?
Нет.
– Что же? – Голос психиатра дрогнул.
– Хуже, – без какого-либо признака эмоции сообщил парень. – Смерть будет только прелюдией.
– Северский умрет? – хрипло спросил психиатр. – Да.
– Когда?
– Скоро.
– Как скоро?
– Скоро.
