Я брела мимо вешалок и манекенов с кружевными, невесомыми и, по заверению производителя, удивительно теплыми нарядами, а по полу вилась поземка. Девушки-продавщицы поглядывали на меня настороженно. Незнакомое лицо в дорогом магазине привлекало внимание, а стихия у моих ног пугала. Но я и не нуждалась в помощниках. Размер я свой знала и примерно представляла, что хочу. Просто тут было столько всего красивого, что глаза разбегались. В итоге я остановилась на нескольких моделях. Все длинные, в пол, на плотном подкладе из светло-серой ткани. А сверху – узоры: снежинки, завитушки, просто абстрактные линии.
Одно платье светло-голубое, другое снежно-белое, с тонкой серебряной нитью, вплетенной в орнамент, а третье – глубокого изумрудного цвета. Оно не очень вписывалось в снежно-зимний колорит города, но я знала, что будет смотреться на мне очень хорошо. Также я сделала себе отметку взять что-нибудь в подарок Женевьев. Сестра не отвернулась от меня, и я это очень ценила. Возможно, у нее этих платьев целый шкаф, но я знала свою сестру. Еще одному она точно обрадуется.
Единственное, что портило впечатление от покупок, это не пропадающее ощущение холода. Он скользил по ногам, промораживал пол там, где я ступала. Пару раз я едва не поскользнулась, когда вместо плитки под моими ногами оказывался лед. Ранион изводил меня мелочно и как-то по-детски, но, слава богу, не показывался на глаза. Видимо, не хотел демонстрировать свое присутствие местным. Интересно, почему?
Я сгребла понравившиеся платья и отправилась в примерочную. Настораживало то, что пробирающий до костей ветер со снежинками скользнул по полу в приоткрытую дверь кабинки. Ощутимо похолодало. Когда я стягивала теплое платье, мороз пробрался по обнаженной спине и рукам. Я поежилась и едва не вскрикнула, когда в стремительно замерзающем зеркале позади себя увидела обретающую материальность фигуру ледяного.
– Ты что творишь?! – зашипела я, пытаясь прикрыться, но цепкие и обжигающе холодные пальцы сжали горло. Стало страшно даже шевелиться. Я замерла, словно послушная марионетка, стараясь не думать о том, что на мне лишь тонкое кружевное белье, сквозь которое просматривались сжавшиеся от холода соски.
Я видела его взгляд в отражении – злой и удовлетворенный. Казалось, Ранион впитывает исходящий от меня страх и наслаждается им.
Ранион потянул меня назад и заставил прижаться спиной к себе. Мне показалось, что я прислоняюсь к совершенной ледяной статуе.
– Мне холодно, – взмолилась я, чувствуя на глазах слезы. Но он не думал убирать руку и отстраняться, только сдавил горло сильнее и шепнул на ухо:
– Думаешь, мне нет?
Свободная рука Раниона скользнула по моей щеке. Я видела в отражении, что кожа покрывается кристалликами льда. По спине и рукам пробегали мурашки, я стремительно замерзала, а он наблюдал за мной из-под опущенных снежно-белых ресниц. Холодное, словно северный ветер, дыхание у шеи заставляло дрожать.
Я забыла, как дышать, когда Ранион все же освободил мое горло. Но мужская рука скользнула ниже по груди, туда, где шла кружевная каемка лифчика.
– Ты стала невероятно красивой, Рыжик.
– Не надо, – шепнула я, прикрывая глаза и стараясь не смотреть на пальцы, скользящие к моему соску. Но не чувствовать прикосновения было невозможно – словно кубиком льда ведут по разгоряченной коже.
– Мы только начали с тобой, Рыжик, – припечатал он и ужалил шею поцелуем. Я прикусила губу, чтобы не закричать. Слезы брызнули из глаз, а когда ледяной отстранился, на моей шее у ключицы осталась отметина – бледное пятно с розоватыми краями, след от морозного поцелуя. Так выглядят обмороженные щеки.
– Я пометил тебя, – усмехнулся он. – А теперь готов наблюдать за твоей примеркой!
– Да пошел ты! – всхлипнула я, поспешно оделась и выскочила из примерочной под хрустальный хохот.
– Ничего не подобрали? – устремились вслед за мной девочки-продавщицы, но я лишь отмахнулась и выскочила на улицу. Проклятый холод преследовал меня везде. Окоченевшие пальцы ног и рук, замерзающие на щеках слезы. Не хотелось ничего. Какая разница, когда замерзнуть насмерть: прямо сейчас в ближайшем сугробе или когда этого захочет ледяной? А ведь я знала, что все закончится именно так.
– Эй, – раздался незнакомый голос, – почему такая красивая девушка плачет? В наших краях это чревато обморожением.
Я развернулась и увидела за спиной парня. Несмотря на мороз, он был простоволосым, в расстегнутом полушубке. Черные, слегка припорошенные снегом волосы, шальная улыбка на смуглом лице.
– Привет, я Вар!
– Валенси, – шепнула я.
– Не грусти, Валенси, – подмигнул мне парень и достал из-за спины настоящую живую розу. – Держи, это тебе.
– Но… – Я опешила. – Спасибо, но она же погибнет, пока я донесу ее до тепла.
– Это повод поспешить, – заметил он. – А вообще, самое главное – донеси до тепла себя. Рыдать на морозе – это не самое лучшее занятие. Холод не прощает ошибок, он коварен.
Уж это я знала очень хорошо, но вслух заметила совсем другое:
– Спасибо. За то, что поднял настроение, – улыбнулась я, чувствуя, как отступает отчаяние.
– Я держу тут цветочный магазин и всегда рад гостям, – подмигнул он и скрылся за раздвижными дверями, на которых был нарисован букет.
Я с улыбкой пошла в сторону дома, прикрывая розу рукой. Только вот от ледяного монстра не так просто спастись. Уже через метр налетел ветер и покрыл хрупкий цветок тонкой коркой льда.
– Не забывай, что ты – моя игрушка, – шепнула на ухо метель, и порыв ветра вырвал розу из рук. Хрупкий, скованный льдом цветок разлетелся в мелкие осколки, которые раскидало по мостовой.
Я даже не удивилась, поэтому не испытала ничего кроме поднимающейся в душе злости и только ускорила шаг.
– Вал, что случилось? Дэвид сказал, что ты решила переехать?
Женевьев встревоженно кинулась навстречу, едва я переступила порог дома.
– Что с тобой? Ты сама не своя.
– Мне лучше действительно съехать, – безжизненным голосом произнесла я. – Он не отстанет, пока не убьет. Случайно, или ему просто надоест играть со мной. Не хочу, чтобы вы оказались под угрозой. Это неправильно.
– Вал… – пробормотала Женевьев, и на ее глазах заблестели слезы. Я чувствовала, что сестра хочет возразить и не может, потому что понимает: я права.
– Напоишь чаем? – спросила я. – А то замерзла. Может быть, он даст мне согреться в первый раз за день.
– Он доставал тебя сегодня, да? – сочувствующе спросила сестра.
– Давай не будем об этом, – отмахнулась я. – Просто очень надеюсь, что у него есть еще какие-то дела кроме как издеваться надо мной. Тогда, возможно, получится спокойно попить чаю. Кофе замерз у меня прямо в кружке.
– Мерзавец.
– Просто больной на голову, – отмахнулась я. – Больной по моей вине. Все нормально.
