И тут у вертолета затрещали лопасти. Из пилотского кресла нам показал большой палец Щученко – другой рукой он усиленно дергал какую-то ручку.
– Полковник, а я и не знал, что вы умеете водить вертолет! – обрадовался я.
– Дак я и не умею! – радостно ответил Щученко.
Его честное краснощекое лицо аж светилось от воодушевления. Святогневнев быстренько перелез вперед, уселся рядом с полковником и принялся давать ему указания. Я же высунулся наружу, глядя на удаляющуюся землю и грозящих кулаками автоматчиков. Один из них стремглав несся к базе, другой говорил по рации, третий подобрал автомат и целился в нас. я тут же схватил первое, что попалось под руку, и бросил в него.
Под руку мне попался всего лишь плюшевый мишка – кстати, откуда он тут взялся? – но швырнул я его очень сильно и угодил точнехонько в лицо, так что парень не удержал равновесия и свалился на пятую точку. Я погрозил ему четырьмя кулаками и рявкнул, что, если он вздумает выстрелить, я спущусь и нашинкую его в капусту.
Не уверен, что меня услышали на таком расстоянии, но за автомат этот храбрец больше не брался.
– педаль нажми! – доносилось до меня из кабины пилота.
– Да не эту, правую! «Шаг-газ» вытяни. что значит где? Ты ж ее уже а, дай я сам!
Несмотря на все усилия Святогневнева, летели мы ужасно неаккуратно. Вертолет выписывал дикие вензеля, его постоянно вихляло то в одну, то в другую сторону, он регулярно проваливался в какие-то ямы и тут же снова набирал высоту. Хорошо, что у яцхенов крепкий вестибулярный аппарат – я наблюдал за этой центрифугой спокойно, даже отстраненно. Святогневнева тоже не стошнит, это уж точно. А Щученко. ну а что Щученко? Он от души радуется жизни и даже распевает во все горло:
– Если люди в беде на земле, на воде и беда все до роги закрыла, мы на помощь с небес и на горы, и в лес к ним придем на своих винтокрылых! Кстати, а шо
это за лампочка мигает? – неожиданно прервался он.
– Присоединяюсь к вопросу, – сказал я.
– Это аварийный сигнал, – объяснил Святогневнев.
– И шо он, значить, означает? – спросил Щученко.
– А парашюты на борту есть? – вместо ответа спросил Святогневнев.
– Нету, – ответил я.
– Тогда он означает, что сейчас самое время помолиться.
– Лева, так ты же в Бога не веришь, – напомнил я.
– Самое время уверовать, – пожал плечами Святогневнев.
Несмотря на такие слова, Святогневнев выглядит спокойным как танк. Понятное дело, ему бояться особо нечего. Не думаю, что ему понравится быть зомби с переломанными костями, но во второй раз он все-таки не умрет. наверное. Яцхен – на редкость живучий зверек, так что за себя я тоже спокоен. Вот разве что
полковник. но он за штурвалом, так что пусть уж сам разбирается.
Поразмыслив, я решил не париться из-за пустяков. Даже с мигающей лампочкой вертолет летел, пусть и шарахаясь из стороны в сторону. С грехом пополам мы покинули территорию «Геи» и теперь медленно продвигались обратно к Москве. В саму Москву нам, конечно, нельзя – просто дотянем до ближайшего лесочка, приземлимся на полянке, проберемся к шоссе, а там поймаем попутку. Будет довольно затруднительно объяснить, почему Святогневнев держит под мышкой собственную руку, но эту проблему мы начнем решать, когда подойдем к ней вплотную.
Больше всего я боялся, что за нами вышлют погоню. На базе остались и другие вертолеты – и пилоты у них куда более профессиональные, чем полковник Щученко, которым кое-как руководит Святогневнев. Уж лучше б я сам за штурвал сел – опыта у меня тоже ноль, зато рук целых шесть и рефлексы сверхчеловеческие.
Хотя там и штурвала-то нет. Ручки какие-то, рычажки, педали. Ладно, оставлю вождение полковнику, а сам буду играть роль абордажной команды. Если за нами все-таки вышлют вертолеты. ха, посмотрим, какие у них шансы против яцхена.
Надо думать, командование «Геи» прекрасно знало, какие у них шансы. Во всяком случае, погоню за нами не отправили. Направление сообщало, что все вертолеты по-прежнему остаются на земле, в воздух ни один не поднялся.
Тоже не дураки – на хрена им понапрасну губить людей и технику? Им бы сейчас разгрести то дерьмо, что оставил на тридцать первом этаже клон Нъярлат-хотепа. Вот зачем они его на меня натравили? И как они вообще им командовали? У меня лично создалось впечатление, что эта тварь абсолютно неуправляема – не исключено, что ее просто выпустили, а дальше она уже действовала по собственной инициативе. Хотя как раз у нее был неплохой шанс меня одолеть. Если бы не джокер в лице Пазузу, нам с мужиками пришлось бы несладко.
Я уже начал расслабляться, решив, что «Гея» махнула на нас рукой. Зря. Как раз когда я повернулся к лежащим в кабине ящикам, чтобы взглянуть, нет ли там чего съедобного, в воздухе появилась блистающая точка.
– Ракета, патрон, ракета! – истошно завопил Ра-бан.
Да, это оказалась зенитная ракета «земля – воздух». Самонаводящаяся – она неслась к вертолету, как пьяница к бутылке. И я сразу понял, что ни хрена с этим не сделаю. Вот был бы здесь. э-э. не знаю, кто-нибудь другой! Кто на этом свете умеет отбивать ракеты? Все эти мысли промелькнули у меня в голове за долю секунды. А в следующую секунду я уже рванул к кабине, схватил за шкирки обоих товарищей и метнулся обратно. Щученко заорал благим матом, но было поздно – мы вылетели на вольный воздух и понеслись вниз. Над нашими головами продолжал стрекотать вертолет.
Но длилось это всего несколько мгновений – а потом ровный, пусть и хрипловатый стрекот сменился разрывающим перепонки «БДЫЩЩЩЩЬ!!!». Вертолет все-таки взорвался. С некоторым запозданием, но взорвался.
Нас обдало воздушной волной. Вероятно, очень жаркой – я ничего не почувствовал, зато Щученко заорал еще сильнее и завертелся ужом, ища что-то у себя на груди. Кажется, он пытался нашарить парашютное кольцо – которого там конечно же не было. Зато Святогневнев падал молча и лишь временами сдавленно покряхтывал. Я схватил его двумя правыми руками, а Щученко тремя левыми и распахнул крылья во всю ширь. Падение резко замедлилось – теперь мы снижались плавно, как на дельтаплане.
– Олег, мы нормально спустимся? – с легкой тревогой спросил Святогневнев.
– Если не разобьемся, то спустимся, – философски ответил я. – Надеюсь.
Вообще, моей подъемной силы маловато для двух пассажиров. Одного еще нормально, а двух уже тяжело. К счастью, мне не нужно лететь с ними за тридевять земель – просто совершим мягкую посадку, а дальше как-нибудь своим ходом.
Мы парили над заснеженной рощей. Чувство Направления говорило, что до городской черты без малого сорок километров. С востока дул средней силы ветер – я аккуратно планировал, держа всеми шестью живой груз, а вытянутый струной хвост используя вместо руля. Через несколько минут мы поравнялись с верхушками деревьев. Еще немного – и я вспахал землю когтями ног, роняя Щученко и Святогневнева в сугробы. Посадочка вышла так себе, но главное, что все» живы.
