– И в чем разница?
– Воздух либо есть, либо его нет. Ты не сможешь украсть чужой воздух и не сможешь его никому отдать. Пища же. ее можно купить и продать, отнять и подарить. Боги довольствуются тем, что им уделяют презренные смертные. Мы же не ждем милости от люди шек – мы забираем все сами!
– Так что, можно просто обожраться душ и стать архидемоном? – не понял я.
– Если бы все было так просто. – мечтательно произнес Пазузу. – Ба-хионь – это наша пища. Если ты будешь очень много есть, ты станешь не сильнее, а жирнее. Мы, архидемоны, черпаем силы из такульту.
– Кого?
– Такульту. Не знаешь такого слова?
– Никогда не слышал.
– Пф-ф. – презрительно фыркнул Пазузу.
– Ну, на твоем языке это будет. э-э. общая еда, пиршево? Как-то так.
– Общак, что ли?
– Что-то вроде того. Такульту – это души, души, которые полностью принадлежат Лэнгу, – купленные, украденные, пожертвованные. Именно благодаря такульту существуют архидемоны.
– Это только в Лэнге так или во всех Темных мирах?
– В разных по-разному. Где-то никакого такульту нет – каждый сам за себя. Где-то весь такульту принадлежит верховному владыке, а он, может быть, уделяет какие-то крохи другим. Где-то есть несколько кланов и несколько такульту. Вот в Хвитачи, например, тринадцать Домов, тринадцать такульту и стодвадцать один лорд-демон. А в Лэнге такульту один, общий. Но Лэнг сейчас – слабый мир, так что нашего
такульту хватает всего на десяток архидемонов.
– Но архидемонов же вроде больше.
– Больше. Только некоторые слабее других. Лаларту, Лалассу, Кутулу, Акхкхару, Гелал, Абхот. я. Мы намного слабее, чем Нъярлатхотеп или Шаб-Ни-
ггурат. А все потому, что такульту делится не поровну.
– И как же его делят?
– Архидемоны бессмертны. Но иногда мы все же погибаем. В войне с Мардуком, например, нас погибло довольно много. И после гибели архидемона в такульту образуется свободное место – освободившаяся ба-хионь никого не питает. Чтобы занять свободные места, появляются новые архидемоны.
– А почему другие архидемоны просто не делят эту ба-хионъ между собой?
– Потому что нельзя налить в сосуд больше, чем он способен вместить. Если бы Йог-Сотхотх мог все забрать себе, он бы забрал, не сомневайся. Любой из нас
забрал бы. Но это невозможно – и поэтому свободные места заполняют новые архидемоны.
– Так откуда они берутся-то?
– Иногда ими рождаются. Так Ктулху породил Кутулу – и, поскольку в такульту в то время было свободное место, Кутулу стал архидемоном. А Акхкхару породил Гелала и Лилит – и поскольку в такульту в то время было свободное место, Гелал и Лилит стали архидемонами. А вот когда Шаб-Ниггурат порождал свою тысячу Двурогих, свободных мест в такульту не было – и все Двурогие остались обычными демонами,
хотя и очень сильными.
– А другие способы?
– Иногда архидемонами становятся. Так было с ШабНиггуратом – сильнейший среди Генералов Легионов, он был так яростен, так жаждал крови и битв, что сумел пробурить головой небосвод, занять свободное место в такульту и стать архидемоном. Так же было и с некоторыми другими.
– Но не со всеми?
– Не со всеми. Есть и третий способ. Долю в такульту может даровать кто-то из высших владык. Йог-Сотхотх, Азаг-Тот, Сньяк. Так было с Нъярлатхотепом – когда-то он был всего лишь Тварью на побегушках Йог-Сотхотха, но он был столь предан, умен, надежен и исполнителен, что Йог-Сотхотх даровал ему благословение Когтя – и Нъярлатхотеп стал архидемоном.
– Угу. Я понял. К яцхенам-то вся эта байда как относится?
Все дело в Сньяке.
– А что с ним?
Пазузу колко рассмеялся.
– Что? – не понял я.
– Да ничего. Просто забавная история. Как известно, Фиолетовый Газ Сньяк никогда никому не отказывает в просьбах. Просите – и дано будет вам. Ты вот слышал, что произошло с дьяволицами, когда они попросили для себя равных прав с мужчинами?
– Слышал краем уха.
– А про маскимов слышал?
– Нет. А с ними что было?
– Это случилось сразу после вторжения Мардука, когда выжженный дотла Лэнг переживал особо тяжелые времена, – охотно ответил Пазузу. – Не хватало
рабов, не хватало мяса. Везде царил страшный голод – и сильнее всего от него страдали мелкие демоны. Маскимы тогда были слабее всех и питались только зерном и овощами.
– Демоны-вегетарианцы? – моргнул я.
– На свете бывает и не такое, – хохотнул Пазузу.
– Они пришли к Сньяку и пожаловались, что голодают, что у них нет даже хлеба.
– А Сньяк?
– А Сньяк ответил – если у вас нет хлеба, ешьте говно. И стало по слову его.
Я медленно кивнул, пораженный великодушием Сньяка.
– Подобное произошло и с хигйджайя, когда погиб Ноденс, – продолжил Пазузу.
– Как он погиб? – перебил я.
– Адамантовая секира Мардука. Она многих из нас отправила на Кровавый Пляж – в том числе и Ноденса. А после его гибели народ хигйджайя остался без
предводителя. Они явились к Сньяку и попросили сделать одного из них архидемоном взамен покойного Ноденса. И Сньяк отдал освободившееся место в такульту. всему народу хигйджайя. Каждый из них получил маленькую частицу архидемона. Сньяк сказал, что сила Ноденса отныне будет принадлежать всему его племени. Всему, целиком. Представляешь?
– А это что, плохо? – не понял я.
– Дело в том, что хигйджайя очень быстро сообразили, что чем меньше их останется, тем больше им достанется, – объяснил Пазузу. – И долина Анот утонула в их ядовитой крови. Они резали друг друга, пока в живых не осталось только два брата, два родных внука Ноденса – Лаларту и Лалассу. Эти двое стали уже настолько могучими, что каждый из них мог претендовать на титул архидемона – пусть и второсортного.
– И они больше не пытались убить друг друга?
– Пытались, но всего несколько тысяч раз. А так они жили мирно – братья все-таки.
Я снова медленно кивнул, переваривая услышанное.
– Странно, что победили не самки, – немного подумав, сказал я. – Они же гораздо сильнее самцов, нет?
– Просто за дарами Сньяка пришли только сам цы – вот он и одарил только самцов, – ответил Пазузу.
– Тогда почему же самок тоже истребили?
– А ты разве не слышал, что самки твоего народа пожирают самцов после соития?
– Об этом слышал. Лалассу рассказывал.
– Это верно для обоих полов. Самцы хигйджайя тоже всегда пытались сожрать самок – но они были мельче и слабее, так что у них это никогда не получалось. А теперь они стали сильнее.
