– Бартер, – охотно сообщил Рабан. – Все заказы поступают в гильдию, здешние специалисты оценивают сложность задания и устанавливают ему стоимость в условных единицах. А дальше уже заказчик расплачивается в соответствии со своими возможностями – кто валютой высокоразвитых миров, кто редкими веществами, кто техникой или артефактами, кто произведениями искусства, кто ответными услугами Договариваются, в общем. Заказчик платит гильдии, а та уже рассчитывается с агентом-исполнителем.
– А без посредничества никак?
– Можно и самому, конечно. Волдрес, например, был вольным энгахом – сам искал заказы и сам обо всем договаривался. Хотя посредничеством мы тоже часто пользовались – так надежнее. Меньше вероятность, что тебя кинут или подставят. Услугами энгахов пользуются многие, и далеко не все клиенты заслуживают доверия. Нас вот с Волдресом пару раз пытались использовать втемную
– И как, удачно?
– Давняя история, патрон, чего ее зря ворошить – уклончиво ответил Рабан.
Джемулан довел меня до конца коридора и исчез. Я недоуменно уставился в пустоту, но Рабан тут же шикнул, чтобы я шагал следом. Последовав его совету, я очутился в совсем другом месте – обширном полукруглом зале, похожем на лекционную. Вверх ступенями уходили скамейки, на которых сидели десятки разномастных энгахов.
А на месте лектора скрючился Рабан сказал, что это сам глава гильдии, достопочтенный Музкельмун арб Граши. Крохотного роста, седой, мохнатый, коренастый, похожий на замшелый пенек. Вроде бы не человек. Или человек, но на редкость уродливый.
Мы с Джемуланом пристроились на самом верху. На нас никто не обратил внимания – шеф Эсумона был полностью поглощен распеканием подопечных. Кажется, его что-то не на шутку разгневало – он подпрыгивал, топотал ножонками, брызгал слюной и не переставал вопить.
– Нервный дяденька, – негромко хмыкнул я.
– Молчи, полудурок, – облил меня презрением Джемулан. – Граши-хама – величайший из наших старшин. Именно благодаря ему Эсумон стал первой гильдией в таблице.
– Первой? – удивился я. – Вы такие крутые?
– Мы самые лучшие, – горделиво кивнул Джемулан. – Эсумон уже давно славится тем, что выполняет самые сложные задачи. Те, которые не по силам другим гильдиям.
– А вы, значит, можете что угодно? – скептически уточнил я.
– Можем мы все. Но не все делаем.
– Почему?
– У нас есть свои законы чести. Эсумон не берется за похищения людей, наемные убийства, объявленные кражи
– Объявленные? Это как?
– Если в заказе прямо и четко говорится – украсть то-то. Вот если сказано добыть или разыскать ну, тут открыта дорога для вариантов. Возможно, придется и красть – хотя это не одобряется. В общем-то мы все-таки не жрецы Карнуи но и не треллахейды. С грязной работой обычно обращаются в другие гильдии, менее разборчивые.
Я не понял, кто такие жрецы Карнуи и треллахейды, но спрашивать не стал. Главное, что общий смысл понятен – пачкать руки мои коллеги не боятся, но предпочитают все же этого избегать.
А великий и мудрый старшина гильдии продолжал отчитывать подчиненных. На лекционной доске за его спиной сами собой вспыхивали и гасли какие-то символы, появлялись изображения, видеозаписи ну, что-то, выглядящее как видеозаписи. Наверное, это все-таки магия.
– Увалень! – в очередной раз рявкнул Музкельмун арб Граши. – Ты что опять натворил, идиот?
– А что не так? – поднялся с места хлипкого телосложения энгах. – Я же выполнил задание, нет?
– Задание-то ты выполнил, да только зачем ты разломал заказчику дом?
– Форс-мажор. Иначе было никак.
– Никак, да? Штрафы сожрали все твое вознаграждение, идиот! Твою бабку, мы же специалисты по деликатной работе – а где там у тебя была деликатность? Садись! Сперматозоид!
– Я! – откликнулся другой энгах, светловолосый, с тоненькими усиками.
– Да уж вижу, что ты – вздохнул господин Граши. – Ты, конечно, спас дочку парда Унио от похитителей но кто тебя просил лишать ее девственности?
– Она сама меня соблазнила, – невинно ответил распекаемый.
– А пард теперь строчит на нас жалобы, идиот! Садись! Кефир! Тысячу раз тебе говорил – на работе не пить! Выполнил задание – хоть залейся, а на работе – ни-ни!
– На трезвую голову скучно, – пожал плечами краснорожий пузатый энгах.
– Идиот! Садись! Догада! За каким за каким ты сдал заказчика полиции?
– Пришлось, – невозмутимо ответил тощий лысый энгах. – Он нанял меня, чтобы я нашел вора его драгоценностей. Однако выяснилось, что он сам украл их, чтобы получить страховку, – а меня нанял для отвода глаз. Я благополучно раскрыл дело и сдал заказчика полиции.
– Это – явно опешил Музкельмун арб Граши. – Ну это еще ладно, закон мы стараемся чтить Но все равно идиот! Нельзя так поступать с заказчиком – заказчик для нас священен! Садись! Обкурыш! Ты ты просто идиот!
– А я-то что не так сделал? – возмутился рослый энгах с квадратной челюстью.
– Сам прекрасно знаешь! Я вообще тебя терплю только потому, что ты все-таки талантливый сукин сын! Но так работать нельзя! Садись! Рубака! Где Рубака? – повысил голос старшина гильдии.
– Его вы на прошлой неделе выгнали, шеф, – подсказал кто-то из первых рядов.
– Ах да, забыл Жаль парня, но правила есть правила Кстати, его Слово было вычеркнуто?
– Конечно, шеф.
Я наклонился к Джемулану и тихо спросил:
– Слушай, это что – их имена?
– Нет, конечно, – презрительно посмотрел на меня сид. – У Граши-хама есть привычка – он всем раздает прозвища.
– А у тебя тоже есть?
– Конечно.
– И какое?
– Бриллиант.
– Да тебе повезло с кличкой-то
– Да. Я начальство пока еще не подводил ни разу. Поэтому мне и поручают самые ответственные дела.
– Любимчик, блин
– Я это заслужил своими удивительными талантами и прекрасной внешностью.
– И от скромности ты не умрешь.
– Не умру. От скромности вообще нельзя умереть. Ты что, настолько глуп, что не знаешь таких простых вещей?
– Да, я дурак, – сокрушенно признался я.
– По крайней мере, ты умеешь признавать свои недостатки. Это уже неплохо.
Я кисло покосился на Джемулана. Похоже, сарказм этот тип не воспринимает в принципе. Или наоборот – очень тонко надо мной издевается.
Врезать ему, что ли?
Тем временем Музкельмун арб Граши закончил отчитывать последнего из провинившихся и уставился прямо на меня. Кустистые брови медленно поползли вниз, пока полностью не скрыли глаза. Пенькообразный старикашка с полминуты пристально сверлил меня взглядом, а потом раздраженно пробурчал:
