Та определенность, которая была результатом, сама есть, как было указано, вследствие формы простоты, в которую она свернулась, некоторое новое начало; так как это начало отличается от своего предыдущего именно этой определенностью, то познание катится вперед от содержания к содержанию. Прежде всего это поступательное движение характеризуется тем, что оно начинает с простых определенностей и что последующие определенности становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит в себе свое начало, и дальнейшее движение этого начала обогатило его (начало) новой определенностью. Всеобщее составляет основу; поэтому поступательное движение не должно быть понимаемо как течение от некоторого другого к некоторому другому. В абсолютном методе понятие сохраняется в своем инобытии, всеобщее – в своем обособлении, в суждении и реальности; на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее поднимает выше всю массу своего предыдущего содержания и не только ничего не теряет вследствие своего диалектического поступательного движения, не только ничего не оставляет позади себя, но уносит с собой все приобретенное и обогащается и уплотняется внутри себя.
Это расширение может рассматриваться как момент содержания, а внутри целого – как первая посылка; всеобщее сообщено богатству содержания, непосредственно сохранено в нем. Но отношение имеет также и вторую, отрицательную или диалектическую сторону. Процесс обогащения движется вперед вдоль необходимости понятия, последнее держит его, и каждое определение есть некоторая рефлексия в себя. Каждая новая ступень выхождения вне себя, т. е. дальнейшего определения, есть также и некоторый уход внутрь себя, и большее расширение есть в такой же мере и более высокая интенсивность. Самое богатое есть поэтому самое конкретное и самое субъективное, и то, что вбирает себя обратно в наиболее простую глубину, есть самое могущественное и самое объемлющее. Высшей, наиболее заостренной вершиной является чистая личность, которая единственно только через абсолютную диалектику, составляющую ее природу, вместе с тем всё охватывает и держит внутри себя, потому что она делает себя тем, что всего свободнее, – той простотой, которая есть первая непосредственность и всеобщность.
Именно таким образом происходит, что каждый шаг вперед в поступательном движении, каждое дальнейшее определение, удаляясь от неопределенного начала, представляет собой также и возвратное приближение к последнему
[127] и что, стало быть, то, что на первый взгляд может казаться разным, – идущее назад обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его определение, – совпадает воедино и есть одно и то же. Но метод, образующий, таким образом, некоторый круг, не может в своем временно́м развитии предвосхитить, что начало уже как таковое есть нечто выведенное; для начала в его непосредственности достаточно того, что оно есть простая всеобщность. Поскольку оно таково, оно имеет свое полное условие, и нет нужды извиняться по поводу того, что это начало, дескать, можно принимать лишь провизорно и гипотетически
[128]. Какие бы возражения ни приводили против него – например, что человеческое познание ограниченно или что, прежде чем обратиться к предмету, требуется критически исследовать орудие познания
[129], – эти возражения сами суть предпосылки, которые как конкретные определения приводят за собой требование, чтобы они были опосредствованы и обоснованы. Так как они тем самым формально не имеют никакого преимущества перед тем началом с предмета, против которого (начала) они протестуют, а наоборот, вследствие своего более конкретного содержания нуждаются в выделении, то они должны быть признаны пустыми притязаниями, будто их следует принимать во внимание более чем что-либо другое. Они имеют неистинное содержание, так как они превращают в нечто непреложное и абсолютное то, что известно как конечное и неистинное, а именно некоторое ограниченное познание, определенное как форма и орудиепо отношению к своему содержанию; само это неистинное познание есть тоже такая форма, такое обоснование, которое идет назад. Метод истины также знает начало как нечто несовершенное, потому что оно есть начало, но вместе с тем он знает это несовершенное вообще как нечто необходимое, потому что истина есть не что иное, как приход к самому себе через отрицательность непосредственности. Нетерпение, желающее лишь выйти за пределы определенного (будет ли последнее называться началом, объектом, конечным, или будет взято в какой-нибудь другой форме) и оказаться непосредственно в абсолютном, не имеет как познание ничего перед собой, кроме пустой отрицательности, абстрактной бесконечности; или, иначе говоря, оно имеет перед собой некое мнимое (gemeintes) абсолютное, которое есть мнимое потому, что оно не положено, не постигнуто; постигнуть его можно лишь через опосредствование познавания; всеобщее и непосредственное есть момент этого опосредствования, сама же истина обретается лишь в широко развернутом ходе его движения и в конце пути. Для удовлетворения субъективной потребности незнакомых [с предметом] и их нетерпения можно, правда, дать наперед для рефлексии некоторый обзор целого путем подразделения, которое на манер конечного познания, начиная с всеобщего, указывает особенное как нечто имеющееся налицо и как то, появления чего следует ожидать в науке. Однако такой обзор дает только некоторый образ представления; ибо истинный переход от всеобщего к особенному и к в-себе-и-для-себя-определенному целому, в котором само это первое всеобщее есть по своему истинному определению в свою очередь момент, чужд этому способу подразделения и есть исключительно только опосредствование самой науки.
