Услышав, что он говорит по-английски, секретарь
Бескудникова, женщина лет шестидесяти, внимательно посмотрела на незнакомцев.
— Вы по обмену? — спросила она.
Сигрид хотела что-то ответить, но Дронго, легко подтолкнув
ее, сразу закивал.
— Конечно, — сказал он, добавляя к своему голосу необходимый
акцент, чтобы его приняли за иностранца, — мы прилетели из Америки для встречи
с профессором Бескудниковым.
— Тогда вы подождите. Он обещал приехать значительно раньше.
Может быть, он вернется через полчаса.
— Обязательно, — согласился Дронго и, обращаясь к Сигрид,
сказал уже по-английски:
— Вы видите, Сигрид, в чем преимущество знания иностранных
языков? Здесь по-прежнему уважают и немного побаиваются иностранцев. Это идет
еще оттуда, из Советского Союза, когда любой иностранец был потенциальным
врагом и шпионом ЦРУ. Шпиономания давно закончилась, а относительное уважение к
иностранцам осталось. В отличие, например, от Франции, где вообще лучше не
говорить по-английски. Вам просто могут не ответить.
Сигрид усмехнулась:
— Вам нужно писать книги. Вы очень наблюдательны.
— После первой же моей книги меня найдут и уберут, — очень
серьезно сказал Дронго, — я живой только потому, что до сих пор никогда и
никому не рассказываю о своих знаниях. Иначе это может быть бомба, которая
взорвет не одно правительство.
— Понимаю, — согласилась с ним женщина. — Вы столько лет
были связаны со всеми этими расследованиями. Мне рассказывали, что в ООН вам
предлагали довольно солидную должность. Но вы отказались. Можно узнать почему?
— Я слишком любопытен по природе и слишком непоседлив. По
гороскопу я Овен, а этот знак подразумевает страсть к постоянной перемене мест,
любовь к путешествиям, к разного рода приключениям. Спокойная жизнь чиновника
не для меня. Кстати, а кто вы по знаку Зодиака?
— Вы верите в такие вещи? — засмеялась Сигрид.
— Не всегда. Но иногда знак Зодиака довольно точно отражает
внутреннее состояние человека, навязываемое ему определенными рамками
гороскопа. И человек бессознательно следует внутреннему голосу. Можете называть
это самовнушением.
— Я Скорпион.
— Так я примерно и думал.
— Это хорошо или плохо?
— Не знаю. Но, по-моему, для женщины плохо. Хотя я тоже не
очень помню все эти знаки. Я читаю только про рожденных в апреле, так как это
мой знак.
Оба рассмеялись.
— Там был еще второй эксперт, — задумчиво сказал Дронго, —
может быть, он сейчас работает в институте и мы можем узнать от него
подробности патологоанатомической экспертизы Элизабет Роудс. Скажите,
пожалуйста, — обратился Дронго к любезному секретарю профессора Бескудникова, —
вы не знаете такого сотрудника вашего института, как доктор Коротков?
Секретарь сделала удивленное лицо.
— А зачем он вам нужен?
— У меня есть к нему письмо от нашего американского коллеги,
— быстро соврал Дронго.
Секретарь покачала головой.
— Это невозможно, — с сожалением сказала она, — это никак не
получится.
Доктор Коротков погиб три месяца назад.
— Как вы сказали? — вскочила со стула Сигрид.
— Да, — подтвердила удивленная женщина, не понимавшая бурной
реакции иностранцев, — рядом с нашей больницей находится стройка, которая ночью
не освещается. Коротков возвращался поздно вечером домой и упал в вырытый
котлован. Было следствие, говорят, кого-то из прорабов строго наказали. Но
человека уже не вернешь, — почти философски закончила она.
Дронго переглянулся с Сигрид.
— Когда это было? Вы можете вспомнить точную дату?
— Примерно три месяца назад. А почему вы спрашиваете?
— Мне нужна точная дата, — попросил Дронго.
Женщина открыла свой журнал, посмотрела.
— Это было в конце июля, — объявила она наконец.
Дронго обернулся к Сигрвд, и та, понимая его вопрос,
кивнула.
— Да, — сказала она, — Роудс провел эксгумацию в середине
июля и сразу прилетел в Москву.
— В таком случае это уже не совпадение, — закончил за нее
Дронго, — значит, до нас здесь уже побывали другие визитеры.
Глава 8
В прокуратуру Юдин так и не поехал. Весь вечер просидел в
городском управлении ФСБ, куда ежечасно докладывали о совместных поисках
милиции и службы безопасности. По всему городу были задействованы десятки
людей. Появилась редкая возможность взять одного из нападавших террористов.
В подобных случаях свидетелей происшествия обычно не бывает.
Слишком безжалостно действуют наемные киллеры. Но самое главное — все
происходит обычно так стремительно и неожиданно, что даже случайные свидетели
не успевают заметить характерные черты нападавших, путаются в своих показаниях.
А здесь свидетелем и жертвой нападения оказался сотрудник ФСБ, который успел
заметить одного из нападавших. Все происходило на оживленной трассе, и
нападавших интересовал прежде всего сам Дьяков, а не его охрана. Именно поэтому
они не стали искать выпавшего из автомобиля Кошкина, а добили автомобиль с
находившимся в нем своим сообщником.
Весь вечер и всю ночь шли поиски Крутикова. К этому времени
на столе у Юдина и Самойлова уже лежало полное досье на Крутикова Всеволода
Матвеевича.
Родившийся двадцать шесть лет назад, он уже успел заработать
две судимости, и обе за вооруженный грабеж. И если в первом случае — это было
почти десять лет назад — с ним обошлись довольно мягко, приговорив к пяти годам
колонии, из которой он вышел уже через полтора года, то второй свой приговор он
заработал уже в двадцать один год, и на этот раз получил по полной мере —
двенадцать лет колонии. Во время нападений их вооруженной группы на водителей
большегрузных машин случилось несколько убийств, однако Крутиков прошел как
пособник, так как он в это время сидел за рулем автомобиля, перекрывающего
дорогу к отступлению жертвам преступлений, и формально в убийствах не
участвовал. На этот раз он отсидел четыре года и снова оказался на свободе за
«примерное поведение».
Крутиков подозревался еще в нескольких преступлениях, и его
уже давно искала московская милиция. После получения подтверждения из ФСБ о
возможной причастности Крутикова к нападению на автомобиль Федеральной службы
безопасности, все районные Управления внутренних дел получили приказ об
активизации поисков.
Но в этот вечер Крутикова так и не нашли, хотя сотрудники
МУРа добросовестно проверили несколько подозрительных квартир. На следующий
день Юдин приехал на работу в скверном настроении. С раннего утра было сразу
два совещания, сначала у прокурора города, потом у его заместителя,
курировавшего следователей. Только в двенадцатом часу Юдин освободился и
позвонил Самойлову.
