Заике было сорок три года. Это был неприятный тип с
прилизанными волосами, вечно недовольным мясистым лицом и худой фигурой,
делающей его лицо особенно нелепым при таком теле. Одевался он обычно скромно,
предпочитая носить темные костюмы и совсем дешевые галстуки.
Теперь, сидя в углу, Заика пил свою «текилу», не обращая
внимания на остальных посетителей. И когда в ресторан вошел невысокий
коренастый мужчина в кожаной куртке и кепке, Заика даже не повернул головы. Это
вполне мог быть водитель кого-либо из обедавших в ресторане или просто
случайный посетитель, еще не осознающий, куда именно он попал.
Но этот нахальный тип, даже не снявший своей куртки, прошел
прямо к столику Заики. Заметив приближающегося человека, телохранитель, сунув
руку в карман, приготовил оружие. Но более опытный Заика отрицательно покачал
головой.
Во-первых, он любил сюда ходить и не собирался устраивать
здесь разборок.
Во-вторых, человек, который так нагло подошел к их столику,
очевидно, имел на это какие-то основания. Либо он выполнял чье-то поручение,
либо был просто сумасшедшим. Но вошедший не был похож на сумасшедшего. Кроме
того, Заика просто чувствовал в пришельце какую-то скрытую силу. Обычно
уголовники и милиционеры чувствовали друг друга каким-то шестым чувством,
вычисляя чужого среди остальных. Такую силу Заика почувствовал и в этом
пришельце.
— Разрешите присесть? — спросил пришелец.
— Ты не видишь, что мы здесь обедаем? — спросил
телохранитель.
— Мне нужно с вами поговорить, — настоятельно произнес
пришелец.
Сзади возник услужливый официант, взявший пришельца за руку.
— Этот столик занят, — сказал он, стараясь выслужиться перед
постоянными клиентами.
Пришелец, чтобы освободить руку, как-то странно дернул
локтем, и официант, согнувшись от боли, застонал и сделал несколько шагов в
сторону. Телохранитель хотел вскочить, но Заика прикрикнул:
— Сиди! Садись и ты, — разрешил он незнакомцу, — и
постарайся без глупостей. Иначе я вышибу тебе мозги.
Он увидел то, что не видели ни официант, ни телохранитель.
Он увидел, как в зал вошли еще несколько молодых людей. И это ему очень не
понравилось.
Пришелец сел за столик Заики.
— Что тебе нужно? — спросил Заика. — Решили меня на понт
взять?
— Нет. Просто хочу поговорить с тобой.
— Ты откуда такой храбрый? Среди мусоров в последнее время,
говорят, герои стали появляться. Ты случайно не от них?
— Нет, я из другого ведомства.
— Из какого?
— Я из ФСБ, — просто сказал пришелец.
Телохранитель все-таки чуть потянул из кармана пистолет,
готовый вскочить и выпустить всю обойму в неприятного гостя. А Заика
нахмурился.
— Родину я не продавал, контрабанду не возил, — медленно
сказал он, — «зеленые», правда, имею. Но кто их сейчас не имеет? Или это опять
стало преступлением? На мне никаких дел не висит, ты мне ничего пришить не
сможешь.
— А я и не собираюсь, — сказал Самойлов, — просто узнал, где
ты любишь обедать, и приехал пообедать вместе с тобой.
— Шутник ты, однако. Какое у тебя звание в вашей конторе?.
Наверное, генерал, раз с такой охраной пришел, — кивнул Заика на стоявших у
дверей молодых людей.
Телохранитель, увидев их, только теперь понял, какому риску
он подвергался, пытаясь достать свой пистолет.
— Пока полковник. Но с твоей легкой руки могу стать и
генералом, — улыбнулся Самойлов.
— Говори, полковник, чего тебе нужно. Я вообще-то с конторой
твоей никогда дела не имел. Не мой калибр. У каждого — свое.
— Не волнуйся. Я пришел просто поговорить.
— Честный ты, однако. Ладно. Сережа, ты погуляй где-нибудь
рядом. Только смотри дурака не валяй и этих ребят там не обижай. Они парни
горячие, могут побить обстановку. И нас потом сюда пускать не будут.
Сергей, уже успевший выбросить свой пистолет на пол, кивнул
и, поднявшись из-за стола, зашагал к выходу. Полковник улыбнулся ему вслед, но
ничего не сказал.
— Чего надо, теперь говори, — прохрипел Заика.
— Как ты понимаешь, я тебе специально свое звание сказал,
чтобы ты не дрыгался. Есть деловое предложение.
— Какое предложение? — нахмурился Заика. — Ты мне не
заливай. Сам ведь понимаешь, с кем говоришь. Я еще не стал твоей «шестеркой».
— Да? — удивился полковник, доставая носовой платок. Он
наклонился и поднял с пола пистолет, незаметно оставленный телохранителем. —
Вот улика, и неплохая. На ней, наверное, и отпечатки твоего водителя
сохранились. А я по новому указу о борьбе с бандитизмом могу вам с ним по
тридцать суток влепить. А за тридцать дней столько разного дерьма всплывет, что
ты сам выходить не захочешь. Просить будешь оставить тебя в КПЗ.
Заика дернулся. Он гневно посмотрел на полковника.
— Ты с кем разговариваешь? Меня на испуг взять хочешь? Да я
в Нарыме сидел, в Магадане. Ты меня не испугаешь.
— Кончай свои блатные штучки, — поморщился Самойлов, — я не
торговаться пришел. Мне нужен один твой человек. И ты его мне сейчас сдашь. А
если не сдашь, значит, поедешь со мной. Сразу. И домой попадешь только через
тридцать дней. Устраивает такая перспектива?
Заика взял бутылку водки, налил себе в фужер, залпом выпил,
вытер рукавом пиджака рот и спросил:
— Кого?
— Крутикова.
— Кого? — не поверил услышанному Заика.
Он был уверен, что полковник попросит его сдать кого-нибудь
из авторитетов, и заранее был готов отсидеть не только тридцать суток, но и всю
оставшуюся жизнь. И вдруг сотрудник ФСБ называет фамилию этого ничтожества,
этой «шестерки» Крутикова.
— Зачем он вам? — удивленно спросил Заика.
— Это наше дело. Он в одном неприятном деле участвовал, —
доверительно сказал полковник, — а там, сам понимаешь, государственные интересы
задеты.
— Крутиков? — снова не поверил Заика. — Он же полное дерьмо.
Какие государственные интересы? Опять на понт берешь?
— Поехали, — встал из-за стола Самойлов, — с тобой не
договоришься.
— Подожди, — остановил Заика, — но все-таки зачем он тебе
нужен? Я с ним уже давно не виделся.
— Ты едешь или нет? — спросил полковник.
— Да сядь ты. И успокойся. Я думаю, где он теперь может
быть. Он уже месяц, как вышел в самостоятельное плавание.
Это означало, что Крутиков ушел на вольные хлеба и теперь
действует в одиночку.
