— Вы могли бы меня узнать, — хрипло сказал он, — я ваш
коллега. И руководство знает, куда я поехал. Через несколько минут здесь будет
много людей.
Пистолет чуть дрогнул. Или его противник заколебался?
— Он врет, — закричал раненый капитан, — он врет. Он
иностранец, американский журналист. Просто он хорошо выучил русский язык.
— Настолько хорошо, что могу тебе ответить, — усмехнулся
Дронго.
Он был не просто лучшим аналитиком, но еще и психологом, и
поэтому знал, как можно воздействовать на психику стоявших перед ним людей. И
он разразился отборным матом, когда-то услышанным от одного из бывших
авторитетов в Америке.
Ругательство было настолько виртуозным, что даже капитан
милиции замер. Такого он никогда до этого не слышал.
— Наш, — выдохнул он в испуге.
И в этот момент Дронго выстрелил. Он получил свою секунду и
просто не имел права ею не воспользоваться. Он не любил убивать, но бывают мгновения,
когда на карту поставлена собственная жизнь. Тем не менее стрелять в голову он
не стал, было бы слишком неприятно размазывать мозги даже такому подлецу,
который стоял сбоку от него. Он выстрелил в грудь, и человек отлетел, выронив
из рук пистолет.
— Я же говорил, — закричал капитан.
Подняв лежавшее в стороне оружие и не обращая внимания на
крики другого раненого сотрудника милиции, Дронго поспешил в дом. Тяжелораненый
лежал на полу, в крови. Он прерывисто дышал. Дронго наклонился над ним.
— Простите, — сочувственно сказал он, — у меня не было
другого выхода.
— Кто вы? — снова спросил тяжелораненый.
— Почти ваш коллега, — Дронго не стал обыскивать этого
человека, опасаясь причинить ему боль, — потерпите немного, я сейчас отнесу вас
в машину, и мы поедем в больницу «Скорой помощи». Вы знаете, где находится
больница?
— Нет, — раненый застонал.
Дронго убрал пистолет в карман, наклонившись, поднял
мужчину. Тот застонал сильнее. Дронго перенес его к «Тойоте», пострадавшей
меньше «девятки». Затем выволок оттуда тела парней, еще не пришедших в себя,
перенес их в багажник. С капитаном пришлось повозиться, он был тяжелый. А
лейтенант, понявший, что Дронго собирается делать, сам заковылял к автомобилю,
устроился на переднем сиденье.
Запустив двигатель, Дронго осторожно выехал со двора.
— Ты знаешь, где больница? — спросил он у лейтенанта.
— Да. Отсюда восемь километров, — кивнул тот, — минут
пятнадцать езды.
— Очень хорошо, показывай дорогу, — Дронго выехал на
проселок.
Раненый, стонавший сзади, вдруг спросил:
— Зачем ты это делаешь?
— Мне не нравится, когда люди умирают от потери крови, —
ответил Дронго, — в конце двадцатого века раненому всегда можно оказать
квалифицированную помощь.
— А если я сейчас ударю тебя сзади? Не боишься?
— Вряд ли ты имеешь сейчас на это силы. А каждая секунда
промедления может быть для тебя самой нужной в твоей жизни. Поэтому не нужно об
этом думать. Лежи спокойно, пока я довезу вас до больницы.
— Он ненормальный, — зло пробормотал лейтенант, придерживая
раненую ногу, — сначала стреляет, а потом везет в больницу.
— Мне нужно было узнать, где находится женщина, — честно
ответил Дронго, — она слишком для меня дорога.
— Ты ее любишь? — спросил лежавший сзади раненый.
Дронго молчал одну секунду. Потом выдохнул:
— Да…
Они уже проехали половину дороги, когда впереди показался
пост ГАИ. Дронго невозмутимо продолжал ехать, не сбавляя скорости.
— Там впереди пост ГАИ, — сказал лейтенант, — мы не сможем
проехать мимо них. Если ты попытаешься прорваться, они будут стрелять… У них
автоматы.
— У меня мало времени, — покачал головой Дронго, — и у тебя,
судя по всему, тоже. Затяни потуже повязку на своей ноге. Опять открылось
кровотечение.
И постарайся немного помолчать, если нас остановят
сотрудники ГАИ. Это и в твоих интересах тоже.
Они приближались к посту ГАИ, и вышедший на дорогу офицер
дорожной милиции уже поднял руку, требуя остановиться. Разбитый нос «Тойоты» и
отсутствие правой фары были слишком явными доказательствами недавней аварии.
Дронго мягко притормозил. Офицер подошел к нему, наклоняясь,
чтобы увидеть сидящих внутри людей.
— Что у вас случилось?. — недовольно спросил он.
— Обычная авария, — улыбнулся Дронго, — ничего страшного. Мы
как раз едем в больницу.
— Где произошла авария? — спросил другой офицер, также
подходя ближе. — В машине трое раненых.
— Не задерживайте нас, капитан, — выдохнул лежавший на
заднем сиденье тяжелораненый, — я из ФСБ. Вот мое удостоверение, пропустите, мы
выполняли важное задание.
Офицер ГАИ наклонился, посветил фонариком, читая
удостоверение, затем, козырнув, кивнул:
— Проезжайте. Надеюсь, у вас больше нет никаких проблем?
— Есть, — очень серьезно сказал Дронго, — еще двое раненых в
багажнике.
Оба офицера ГАИ расхохотались его удачной шутке, и он
медленно отъехал от поста.
— Спасибо, — сказал он через минуту, когда они были уже
далеко.
Офицер ФСБ, лежавший на заднем сиденье, молчал. Трудно было
предположить, о чем он думал. Еще через несколько минут они были уже у
больницы, и ворвавшийся в приемное отделение Дронго потребовал санитаров с
носилками.
Особенно удивило врачей, когда, сдав трех раненых, он открыл
багажник, предлагая оттуда забрать еще двоих, один из которых уже начал
приходить в себя.
Когда на носилки положили офицера ФСБ, он жестом подозвал к
себе Дронго.
— Я не верил, что вы везете нас в больницу, — задыхаясь,
произнес он, — спасибо вам. Не знаю, кто вы такой, только догадываюсь.
Дронго махнул рукой, собираясь сесть за руль. Потом достал
из кармана пистолет офицера. Вытащил обойму и положил оружие на носилки рядом с
раненым.
— Наверное, это табельное оружие. Оставьте его себе.
Он снова повернулся было к машине.
— Подождите, — вдруг сказал раненый, — будьте осторожны.
Женщина находится на квартире братьев Лобановых. Я дам вам адрес.
И перед тем, как его унесли, он действительно назвал адрес.
Дронго задумчиво смотрел ему вслед. Почему он дал адрес? Зная номер телефона,
Дронго мог узнать адрес и через Владимира Владимировича, но этот офицер назвал
ему адрес. Может, в нем шевельнулись остатки совести? Или он понял, как дорога
Дронго исчезнувшая женщина? А может, он просто сам был влюблен и ему стало
стыдно за боль и тревогу, которую они причинили Дронго?
