Просто мистер Дюнуа решил, что будет лучше, если и я прилечу
вместе с сенатором сюда, в Москву.
— И давно вы работаете на специальный комитет экспертов ООН?
— помрачнел Дронго.
Он не хотел признаваться самому себе, что его взволновала
эта неожиданная встреча. И тем больше его взволновала неожиданная связь Дюнуа с
дочерью Урсулы.
«Или у них работают семьями», — подумал он зло.
— Я не работаю там вообще, — сообщила Сигрид, — мне двадцать
пять лет, и я уже два года как работаю в американском управлении по борьбе с
наркотиками. Я ведь американская гражданка, муж у меня был американец, но после
развода я взяла фамилию матери.
— У вас был муж? — удивился Дронго. — И вы даже успели развестись.
Мне вы кажетесь совсем юной.
— Мы разошлись полгода назад, — охотно пояснила Сигрид, —
просто ему не нравились мои частые отлучки из дома. А я не очень люблю, когда
меня контролируют.
— Кто-нибудь в Москве знает, где именно вы работаете?
— Кроме вас, никто. Даже в американском посольстве убеждены,
что я просто секретарь сенатора Роудса.
— В таком случае вы должны мне объяснить, зачем сюда
приехали? Или дело погибшей Элизабет Роудс каким-то образом связано с вашим
визитом в Москву?
— Да, — осторожно сказала Сигрид, — связано. Мы с самого
начала подозревали возможность такого исхода.
Официант принес первые закуски и бутылку вина. Дронго
никогда не пил крепких алкогольных напитков, предпочитая только красное или
белое вино хорошего качества. Он любил португальские и ливанские, израильские и
французские, итальянские и испанские марки. Но более других любил грузинские
сорта вин, почти исчезнувшие в последние годы на просторах СНГ. Официант
откупорил бутылку испанского вина, разлил его в высокие бокалы и так же
бесшумно исчез.
— Здесь вам не Америка, Сигрид, — печально заметил Дронго, —
я уже однажды был свидетелем смерти вашей матери. Москва сегодня — это Чикаго
тридцатых годов. Здесь убивают без всякой пощады и стреляют, не раздумывая. Это
очень опасно, девочка, и ты напрасно ввязалась в такую сложную авантюру. Думаю,
я вполне могу провести расследование самостоятельно.
— Это мое задание, — возразила Сигрид, — я обязана узнать,
как погибла Элизабет.
— Можешь мне просто помогать. Хотя я все-таки не до конца
понимаю, при чем тут ваше управление? Или Элизабет писала что-то о поставках
наркотиков? Или вы ее в чем-то подозревали?
— Нет, — Сигрид оглянулась и вдруг, наклонившись, тихо
прошептала:
— Элизабет Роудс была нашим сотрудником. И мы не сомневались
с самого начала, что ее убрали из-за того, что она кому-то сильно помешала.
Именно поэтому решено было послать меня. Я должна узнать причину смерти
Элизабет и кому именно она могла помешать.
— Господи, боже ты мой, — выдохнул Дронго, — только этого
нам и не хватало.
Глава 6
Когда тебе поручают такое неприятное дело, это однозначно
свидетельствует, что тебя не любит начальство. Виктору Юдину шел тридцать
второй год, и его явно не любило начальство. Работавший в городской прокуратуре
старшим следователем, он уже досыта насмотрелся на убитых и растерзанных людей.
Вот и теперь, стоя у сгоревшего автомобиля, он, недовольно
покусывая губы, смотрел, как грузят на носилки останки трех сгоревших в машине
людей.
Сотрудники ФСБ и прокуратуры суетились вокруг места
происшествия. К Юдину подошел незнакомый мужчина лет пятидесяти. Он был
небольшого роста, в темной кожаной кепке и такой же куртке, темные брюки
дополняли гардероб. Он мог быть и водителем автомобиля «Скорой помощи», и
случайно оказавшимся на месте катастрофы дачником. Но подошедший к Юдину
незнакомец коротко представился:
— Полковник Самойлов Дмитрий Николаевич. Я возглавляю группу
по расследованию этого происшествия.
— Виктор Юдин, — протянул руку следователь.
Он и сам не особенно любил носить темный официальный костюм,
предпочитая джинсы и куртку. Но сегодня он был как раз в костюме и плаще и даже
надел новый галстук, подаренный полгода назад его сослуживцами в честь
присвоения ему нового, очередного прокурорского звания «младший советник
юстиции».
Сам Юдин был чуть выше среднего роста и уже начинал лысеть,
искренне огорчаясь по этому поводу. Но до сих пор предпочитал ходить с
непокрытой головой даже в самые сильные морозы.
— Вы знали погибших? — спросил Юдин.
— Знал, — помрачнел полковник, — у Костюкова остались две
дочери. Никак не могу привыкнуть к этому бардаку, — в сердцах произнес он,
доставая сигареты.
— Что-нибудь про этого сукина сына известно? — показал Юдин
на труп погибшего Дьякова, — Все известно. Три судимости, последний раз бежал
из колонии. Был в розыске как особо опасный преступник. Обнаглел настолько, что
собрался прорываться через границу, даже не изменив свою внешность. Его и узнал
пограничник. Дьякова взяли уже в самолете, когда он готовился вылететь в
Амстердам. Вещей у него не было. Только небольшая сумка. И восемь тысяч
долларов наличными..
— У него был еще служебный паспорт, — напомнил Юдин.
— Да, мы сейчас это проверяем. Откуда он мог получить такой
паспорт? Кто его выдал? Я уже попросил моих сотрудников связаться с
Министерством иностранных дел. Мы вам сразу сообщим результаты проверки.
— Спасибо. — Юдин имел спокойный, мягкий характер и не любил
демонстрировать свою исключительность, настаивая на безусловном приоритете
прокуратуры в делах такого рода. Впрочем, он знал правила игры, ФСБ всегда
предпочитала проводить свои специальные проверки по любому факту, в котором
были задействованы их сотрудники. И тем более в случаях, когда гибли
оперативники их службы.
Трупы уже погрузили в машины, когда к Самойлову подошел один
из его сотрудников.
— Мы отвезли Кошкина в больницу. Он нам все рассказал по
дороге.
— Он в порядке?
— Да, он хорошо отделался. Легкое сотрясение мозга, ссадины,
кровоподтеки.
Врачи говорят, что отпустят его домой уже сегодня.
— Что он рассказал?
— То, что мы знали. Неизвестный джип серебристого цвета без
номеров неожиданно оказался рядом с ними, и из него открыли стрельбу сразу
двое, их машину расстреливали из автоматов. Костюков погиб сразу, а Кошкин
успел выпрыгнуть, перед тем, как машина врезалась в щит. Пока он доставал
пистолет и стрелял, джип уже успел уехать, но Кошкин убежден, что сумел в него
попасть.
— В ГАИ сообщили? — недовольно спросил Самойлов.
— Они уже знают.
