Черт возьми, они на самом деле оживились!
– Как подозревали многие историки, Генрих Тюдор – и наше исследование это доказало – на самом деле приказал убить двух принцев в Тауэре… и одновременно развернул пропаганду против Ричарда III. Генрих действительно оказался настоящим злодеем – коварным, жестоким, трусливым убийцей, – политические убийства были неотъемлемой частью его правления. – Лэчли вздрогнул. – А благодаря своей ненасытной похоти он стал предком многих из нас.
– Расскажите им, кто такой честный Эйб, – сказал Сабантос.
Лэчли поправил очки, коснулся пальцем угла рта и сказал:
– Авраам Линкольн.
Лэчли произнес это тоном дворецкого, объявляющего о прибытии нового гостя на званый вечер. За этой фразой последовала долгая пауза.
Наконец, Лэчли снова заговорил:
– Для меня это было самым большим разочарованием, которое сильно меня расстроило. С детства Линкольн был моим героем. Как известно некоторым из вас, генерал Батлер был одним из моих предков… и именно это опечалило меня больше всего.
Лэчли сунул руку в карман, извлек оттуда листок бумаги и некоторое время пристально его изучал. Потом он снова заговорил:
– В дебатах с судьей Дугласом Линкольн заявил: «Честно и правдиво могу сказать вам, что я никогда не был за то, чтобы неграм предоставляли гражданство. Я не поддерживаю и никогда не поддерживал идею социального и политического равноправия белой и черной рас; я никогда не был за то, чтобы негры становились избирателями или присяжными; я никогда не был за браки между белыми и черными. Помимо этого, могу сказать, что существуют такие физические различия между представителями белой и черной рас, которые, как я полагаю, навсегда исключат их равноправное политическое и социальное сосуществование. Ввиду невозможности такого сосуществования – хотя они остаются жить среди нас – общество должно быть разделено на высших и низших, и я, как и многие другие, склоняюсь к тому, чтобы в роли высших утвердились белые люди».
Лэчли вздохнул и вернул листок в карман.
– Однажды в разговоре с Батлером – и это самое печальное – Линкольн предложил выселить всех негров в Африку. В другой раз, говоря о «Прокламации об освобождении рабов», он сказал: «Этого достаточно, если этот шаг позволит сохранить Союз. Но мне, как и всякому мыслящему человеку в Республике, ясно, что Верховный суд объявит эту прокламацию противоречащей Конституции сразу же по окончании военных действий».
Сабантос решил вмешаться:
– Кто из вас понимает, сколько здесь таится подводных камней?
Присутствующие дружно посмотрели сначала на Сабантоса, потом на Лэчли.
– Услышав свидетельства непосредственных наблюдателей событий, – продолжил Лэчли, – вы непременно найдете письма и другие документы, подтверждающие какой-либо факт. Это просто удивительно, как ловко люди умели прятать свои бумаги.
Разговорчивый студент поставил локти на стол, подался вперед и спросил:
– Чем больше подводный камень, тем больше людей его заметит, не так ли, профессор Лэчли?
«Бедняга и здесь хочет получить высший балл», – подумал Сабантос и ответил за Лэчли:
– Самые большие подводные камни труднее всего преодолеть.
Этот бессодержательный обмен репликами оставил после себя ощущение пустоты и неловкости. В аудитории нарастало напряжение.
Заговорил другой студент:
– Где доктор Мармон? Я понимаю, что у него есть теория о том, что чем с большим объемом ГП мы вступаем в контакт, тем сильнее нас обуревает природная жестокость наших предков. Понимаете, он утверждает, что успешнее других выживают и оставляют потомство жестокие люди и наша цивилизованность – это всего лишь поверхностный глянец… или что-то в этом роде.
Старик Инктон пробудился от полудремы и обратил свой туманный взгляд на Лэчли.
– Отцы-пилигримы, – произнес старик.
– Ах да, – торопливо, словно что-то вспомнив, сказал Лэчли.
– Мы располагаем рассказами очевидцев о том, как пуритане и пилигримы грабили индейцев и насиловали их жен, проявляя непомерную жестокость, – сказал Сабантос. – Боюсь, среди них было несколько моих предков.
– «Бостонское чаепитие», – вставил Инктон.
«Почему этот старый дурак не заткнется?» – злобно подумал Лэчли. Его самого начало не на шутку тревожить отсутствие Мармона. «Нет ли здесь какой-то хитрой уловки?» – спросил он себя.
– Почему бы не поговорить и о «Бостонском чаепитии»? – беззаботно спросил Сабантос. – Среди нас мало тех, предки которых бы в нем не поучаствовали.
– Да, э-э… м-м, – промычал Лэчли. – Губернатор Массачусетса, несомненно, был контрабандистом. Все более или менее видные люди Колоний занимались контрабандой. Навигационный акт и все подобное. Губернатор и его клика покупали чай у голландцев. Все склады были забиты голландским чаем. Британская Ост-Индская компания находилась на грани банкротства, когда британское правительство проголосовало за субсидию – что-то около двадцати миллионов современных долларов. Благодаря этой, э-э, субсидии Ост-Индская компания смогла продать свой чай почти в два раза дешевле, чем продавался контрабандный, даже учитывая налоги. Губернатору и его подручным грозило разорение. Тогда они наняли бандитов, которые, нарядившись индейцами, утопили груз чая Ост-Индской компании стоимостью ни много ни мало полмиллиона долларов. Самое смешное, что по качеству этот чай был намного лучше контрабандного. Мало того, губернатор и его присные потом включили сумму, потраченную на наем бандитов, в стоимость своего чая.
– Подводные камни, – задумчиво произнес Сабантос, – а ведь мы еще не затронули религиозные проблемы – скажем, вопрос о том, как Моисей и его помощники писали Десять заповедей… или вопрос о споре Пилата с религиозными фанатиками.
– Или ситуацию с одним южным сенатором, дед которого был светлокожим негром, – добавил Лэчли.
В помещении снова воцарилось неловкое молчание. Люди переглядывались, ерзая на стульях.
Сабантос почувствовал это напряжение и подумал: «Мы не можем позволить им начать задавать неверные вопросы. Наверное, это была плохая идея. Надо было отвлечь их каким-то другим способом… или даже в другом месте. Но где Мармон?»
– Как это ни странно, наша проблема осложняется точностью, – сказал Лэчли. – Когда вы знаете, на что обращать внимание, доказательства обнаруживаются намного легче. Например, документы о том южном сенаторе невозможно оспорить.
– Хорошо, если у нас будут доказательства, то ничто не сможет нас остановить, – громко произнес студент, сидевший на противоположном краю стола.
– Э-э, м-м, – промычал Лэчли, – ну, э-э… здесь замешаны финансовые интересы нашего…
Он не закончил, так как в дверях послышался шум борьбы. Два человека в форме втолкнули в аудиторию высокого молодого блондина в помятом костюме. Дверь захлопнулась, и послышался щелчок запираемого замка. Это был зловещий звук.
