– Сколько народу знает об этой машине времени? – Джепсон ткнул пальцем в сторону стоявшего в углу ящика. – И об этой бабе, Об?
– Вы знаете, конечно же, и…
– Не умничай со мной, урод! Кто знает?
* * *
Профессор вскинул на Джепсона недоуменный взгляд. Только теперь Амино осознал, что гангстер с трудом подавляет вспышку ярости. Во рту у профессора Румеля пересохло. Такие преступники особенно склонны к насилию, а иногда и к убийству.
– Ну, кроме нас, здесь присутствующих, это профессор Элвин и, вероятно, два-три его ассистента. Я не требовал особой секретности, но предложил подождать до тех пор, пока мы проведем полное исследование и сможем опубликовать…
– Откуда взялся этот Джордж? – перебил профессора Джепсон.
– Видите ли, дорогой сэр, кто-то, обладающий соответствующей квалификацией, должен был отправиться в Северную Францию, чтобы найти археологические подтверждения подлинности наших утверждений. Естественно, начнутся крики о мошенничестве…
Джепсон озадаченно нахмурился, переваривая услышанное.
– Архео… На кой черт нужна эта Северная Франция?
Лицо профессора просветлело, как у человека, оседлавшего любимого конька:
– Вы, вероятно, этого не знаете, мистер Джепсон, но палеолитические артефакты имеют отличительные признаки, присущие и самим изготовившим их людям, – признаки настолько же характерные, насколько характерны мазки мастеров живописи. Соблюдая все строгие правила археологии, мы надеемся найти работы Об in situ
[34], там, где она их делала.
– Правда? – искренне изумился Джепсон.
– Да, насколько, конечно, нам это удастся. Об из региона, расположенного непосредственно к югу от Камбре. Это не просто научная догадка. У нас есть материальное свидетельство – кусочек обсидиана, именно так я дал ей имя – сокращение от «обсидиан». Когда ее захватили, при ней был кусок этого камня и именно такого типа, который характерен для этого региона. На одежде и коже была обнаружена растительная пыльца; образцы глины на ее подошвах, а также фотография местности, которую мы сделали, когда забирали оттуда Об…
– Так, значит, о ней некоторые тоже знают.
– Именно, – согласился профессор. – Я уверен, что вы понимаете, почему мы не спешили с публикацией и воздержались от праздных спекуляций. Ничто так не искажает научные открытия, как их пересказ в воскресных приложениях газет.
– Да, – согласился Джепсон, – ты мне это уже говорил.
– Есть еще и этическая проблема, – сказал профессор. – Некоторые могут поставить под вопрос нравственный аспект похищения человеческого существа из его привычной среды обитания в прошлом. Лично я склоняюсь к теории о том, что восприятие времени Об отклонилось от нашего в момент ее похищения из ее – и нашего – персонального прошлого. Однако, если вы…
– Да, да! – нетерпеливо заорал Джепсон.
«Черт возьми! – подумал он. – Старый дурак может целыми днями болтать ни о чем. Красивые слова, слова, слова! Много слов! Ни черта эти слова не значат!»
III
Пловец переводил взгляд с одного на другого и дивился полному отсутствию понимания в общении своего дяди с Джепсоном. С равным успехом профессор мог все это объяснять Об. Пловец нащупал в кармане жаберную маску, размышляя о том, что бегство из этого сумасшедшего дома будет для него наилучшим выходом, если окончательно запахнет жареным.
– Я хотел сказать, – продолжил профессор, – что, если принять это уравнение исторического вмешательства за элемент цельного…
– Хватит! – взорвался Джепсон. – Все это очень интересно. Но я хочу знать другое. Я хочу знать, могу ли я показать этой бабе Об какой-нибудь камень и сказать, что я хочу, чтобы она сделала из другого камня такой же? Может она это сделать или нет?
Профессор вздохнул и в отчаянии всплеснул руками. Ему казалось, что он сумел освоить жаргон Джепсона и донести до него суть проблемы, но все было тщетно. Он ничего не понял.
– Разве ты не говорил, что она спец в этом деле? – спросил Джепсон.
– Надо учесть время, – устало, с безнадежностью в голосе ответил профессор. – Я уверен, что Об может превзойти лучших резчиков по камню в мире. У нас в лаборатории есть несколько синтетических алмазов, и частью нашего исследования является проверка того, что́ она может с ними сделать. Ей надо всего лишь посмотреть на камень, чтобы увидеть естественные линии разлома. Она не колеблется и не делает ошибок. Но я хочу предостеречь вас: в меру своего понимания она может счесть алмаз слишком прочным камнем для использования его в практических целях.
– Но она работала с камнями нормально?
– Если вы предпочитаете их так называть.
– У нее были инструменты получше, чем эти? – Джепсон кивнул в сторону верстака и тисков, укрепленных на его торце.
– Нет, хуже.
– Она поймет, как с ними обращаться?
– Она чувствует инструменты, и ей очень понравилось наше оборудование. Она интуитивный работник. Можно сказать, что она живет камнем. Она наделяет жизнью и душой камни, с которыми работает.
– Понятно, – буркнул Джепсон. – Ну, тогда к делу.
Он повернулся к Об и принялся пристально ее разглядывать.
* * *
Она потупилась, не выдержав тяжелого взгляда разгневанного беса-бога. Об поняла, чего они от нее хотели. Она гораздо лучше понимала язык богов, чем позволяла им заподозрить. Напутствие, данное ей Матерью Пещеры, она помнила хорошо: «Имея дело с бесами-богами и духами, будь покорна и выполняй то, что они требуют. Но притворяйся, всегда притворяйся».
Она вдруг ощутила невыносимую ностальгию, губы ее задрожали, но она подавила нахлынувшие чувства. Женщина, готовившаяся стать Матерью Пещеры и умеющая создавать живые орудия, не склонит головы перед бесами-богами. Теперь ей предстояла работа, которой она была обучена. Понимание их слов – не единственный способ угодить их желаниям. Они привели ее в место, где она увидела чудесные орудия труда, а камни были уложены словно для подношения. Один камень был очень трудным, очень твердым; его зерна были соединены и скреплены невообразимо мощными силами. Но Об сможет разглядеть точки входа и поймет, что нужно сделать, чтобы работа получилась.
– Скажи ей, что она должна делать, – приказал Джепсон.
– Я отказываюсь участвовать во всем этом, – сказал профессор.
Пловец побелел, как полотно.
– Никто, – сказал Джепсон, – повторяю, никто не отказывается делать то, что хочу я. Ты, дядя-профессор, сейчас объяснишь этой бабе-резчице, что она должна делать. Ты сделаешь это, или ты увидишь, как мои мальчики разрежут твоего уродца-племянника на мелкие кусочки. Мы же не хотим, чтобы рыбы подавились крупными кусками. Я понятно выразился?
