Период сотрудничества не имеет даты окончания.
Никаких компенсаций и вознаграждений не предусмотрено.
Я ставлю свою подпись, после чего листок складывается и исчезает все в том же кармане агентского пиджака.
– А можно мне расписку или копию?
– Нет.
– Так… когда мне приступать?
Как я и думал, теперь выход Фаулера. Свой ноутбук и рот он открывает одновременно.
– Боюсь, начинать нужно прямо сейчас. Время на исходе, доктор Синклер.
– Зовите меня Джеймс.
– Хорошо, Джеймс. Сейчас я расскажу вам самую охраняемую тайну в мире.
Как же мне сейчас хочется отпустить какую-нибудь колкость. С самых ранних лет сарказм был моей защитой от мира, который, похоже, или не понимал, или не любил меня. Со временем это просто стало моим способом общения. Сарказм позволял мне ни с кем не сближаться, а значит, не было и травм от расставаний. Но сейчас, сам не знаю почему, я держу язык за зубами. Может быть, потому, что, несмотря на чересчур уж драматичную презентацию, я знаю, что услышанное мной будет действительно важным. А может потому, что Лоренс Фаулер такого отношения не заслуживает. Я нахожусь рядом с ним всего лишь пять минут, но уже чувствую, что знаю его, а также то, зачем он здесь. Это явно не игра в политику – Лоренс здесь по какой-то явно хорошей причине. А еще он напоминает мне дедушку.
– Как вы знаете, – начал Фаулер, одновременно что-то набирая на компьютере, – Долгая Зима является самой большой угрозой человеческому существованию в истории. В Национальном управлении по исследованиям океанов и атмосферы рвут на себе волосы, пытаясь понять, почему это вообще происходит. Короче говоря – от них пользы никакой. Знаете, почему?
– Потому что не учитывались переменные факторы.
– Абсолютно верно, – кивает он. – Перед НАСА была поставлена задача их обнаружить. Около года назад мы запустили в космос несколько зондов с целью измерить солнечную радиацию. И то, что мы обнаружили, нас шокировало.
На экране его компьютера вспыхивает интерактивная трехмерная модель Земли, окруженной зондами. Под каждым из них указано какое-то число – думаю, зафиксированный уровень радиации; но тогда откуда такой разброс значений? Излучение у Солнца, конечно, не такое однородное, как у лампочки, но все же оно более однородно, чем то, что я вижу сейчас. До поверхности Земли радиации доходит гораздо меньше, чем показывают ее измерения в космосе вокруг планеты.
Надо сказать, достаточно наглядное представление.
Губы пересохли, и я бы сказал: это невозможно! – но увиденные мной данные говорят об обратном. Это слишком странно, чтобы являться природным феноменом, и, похоже, от таких новостей меня стошнит. Ведь это явление может иметь внеземное происхождение. Раз так, то это действительно конец человеческой расы – иного смысла быть не может. Вид существ, который обладает силами, способными сотворить такое, может смести нас с лица Земли триллионом различных способов, а мы не настолько развиты, чтобы их себе вообразить.
– Не сомневаюсь, вы поняли, что это означает. – По моему выражению лица Фаулеру все понятно.
Сделав паузу, он как бы ждет моей реакции.
– Пока мы искали способ получить эти данные, правительства разных стран искали способ справиться с Долгой Зимой. Наиболее перспективным, а точнее сказать, наиболее «популярным» было усиление парникового эффекта. Можно было бы разогреть планету, чтобы компенсировать снизившийся уровень радиации. Предлагалось много способов – один невероятнее другого: от подземных колоний и источников геотермальной энергии до изменения орбиты Земли. – Лоренс замечает мое удивление. – Как я и сказал – одно невероятнее другого. Но как бы там ни было, полученные данные изменили все. Не придавая это огласке, четыре месяца назад мы запустили вторую – значительно большую – группу зондов, оснащенных более точными датчиками для проверки данных. Они стали удаляться вглубь Солнечной системы.
Тут Фаулер поднимает глаза на меня и Ларсона, как бы проверяя, готовы ли мы услышать главное.
– И вот что они обнаружили.
На экране включается видеофрагмент: черная точка на фоне горящего Солнца, которая постепенно увеличивается, принимает форму продолговатого объекта, а затем мерцает секунду или две, прежде чем видео обрывается.
Судя по тому, что у Ларсона отвисла челюсть, он узнал это только что, так же как и я. Раньше ему это было не нужно.
Я же хоть и не знал, к чему это все приведет, но после данных, полученных с зондов, я ждал чего-то подобного. Мозг просто переполнен вопросами, и, похоже, Фаулер к этому готов.
– Сколько подобных артефактов вы обнаружили?
– Один.
– Он заметил отправленный НАСА зонд?
– Да.
– Реакция?
– Зонд уничтожен.
Я оцепенел, а в голове замелькали яркие картинки. Агент Ларсон наконец смог вымолвить хоть слово, точнее, целых семь – и все без толку:
– Эй, что это, черт возьми, такое?
– Пожалуйста, потише, мистер Ларсон. – Фаулер не сводит с меня глаз.
– Они предприняли какие-то действия после уничтожения зонда? – спрашиваю я.
– Возможно. Но мы не уверены.
– В каком смысле?
– Зонды отсылали информацию на МКС, которая минутой позже была уничтожена какой-то солнечной активностью, как, впрочем, и все спутники на орбите.
– Думаете, они старались предотвратить передачу данных?
– Это наша рабочая версия.
– А что стало с командой МКС?
Лицо Фаулера искажает болезненная гримаса, и он отворачивается.
– Они погибли при атаке. Все, кроме одной – она все еще там. Мы пытаемся ее спасти, но не уверены, что получится.
Не желая заострять сейчас внимание Фаулера на этом, я киваю, чтобы он продолжал.
– Что вам еще известно?
– На данный момент больше ничего.
Я начинаю прокручивать в голове возможные сценарии и понимаю, что часть населения будет пытаться спастись, распевая «Аве Мария». Проблема только одна – слишком мало данных. Нам нужно четко понимать, с чем мы имеем дело.
Ларсон только в замешательстве трясет головой.
– Кто-нибудь вообще объяснит мне, в чем дело?
Я спрашиваю Фаулера только взглядом: вы хотите сказать ему?
Он отворачивается, что означает: Скажешь сам, по-своему. Он это заслужил.
– Мистер Ларсон, мы не одиноки во Вселенной. А самая страшная часть состоит в том, что, кто бы там ни был, он либо не хочет вступать с нами в контакт, либо хочет нас убить.
11
Эмма
Наконец успокоившись, я разбираю запасы в капсуле. Здесь есть еда, вода и даже аптечка. Один из углов отсека буквально забит коробками, и когда я понимаю, что в них, то с трудом удерживаюсь от того, чтобы не заплакать опять. Это SAFER для моего скафандра (обычно называемого Костюм для Открытого Космоса или КОК). SAFER означает «simplified aid for extravehicular activity rescue»
[5]. Он крепится на спине костюма и имеет в себе несколько маленьких ускорителей, помогающих человеку-дротику улететь от разрушенной станции в ситуации, которая, как мы поняли, иногда все-таки происходит.
